– Вот эти подходили мне два дня назад! А сегодня я плохо себя чувствовала, и мне не захотелось просить твою маму, решила съездить завтра сама. Вообще, что бы я ни надела, все выглядит неопрятным, кажется грубым, тесным и колючим. Я не в силах вынести ощущения, когда ткань касается моего живота. Больше. Ни. Одной. Секунды.

Дарси нервно размахивала руками, содрогаясь и ежась при виде одежды, которую – о боже! – начинала с себя снимать.

Гормоны. Он слышал легенды о том, к каким разрушениям они приводят. Они доводили до исступления самых крепких мужчин, старавшихся успокоить женщин в моменты наиболее жестокого и непредсказуемого поведения. Жена его приятеля, будучи на восьмом месяце беременности, однажды совершенно серьезно вызвала адвоката по делам о разводе в ответ на предложение мужа пообедать где-нибудь, где подают более здоровую пищу, чем в ресторанах быстрого питания. Парень смеялся, когда рассказывал эту историю, однако в глазах стояла неподдельная тревога, свидетельство того, что страх поселился в его душе навсегда.

Стоит прокладывать себе путь с осторожностью. Джефф запер дверь, ни на секунду не сводя глаз с Дарси. Знал, что не должен демонстрировать ничего, кроме сострадания и участия. Казалось, после того, как они так долго были учтивы, милы и благоразумны ради маленькой жизни, растущей внутри ее, наконец между ними возникло доверие.

– Это совершенно невыносимо! – кричала она в ярости.

Он же готов был принять ее и такой.

Дарси нетерпеливо терзала очередную пуговицу, наконец та поддалась. Она готова был разорвать в лоскуты проклятую рубашку, прежде чем еще хоть один колючий шов вопьется в грудь или живот.

Вдруг две большие руки нежно сжали ее запястья, и едва она услышала негромкое, осторожное «ш-ш-ш», тепло от этого прикосновения растеклось по ней, развевая туман надоедливых мыслей.

– Джефф, это не то, что ты… Я даже не знаю, о чем думала.

Он выдернул из-под пояса край майки мягкого хлопка, стянул ее. Дарси неотрывно смотрела на крепкий рельефный торс. Впечатляюще.

– Ты думала о том, как бесконечно устала испытывать неприятные ощущения. Не в состоянии контролировать мучительную утреннюю тошноту, но одежда, которая колется и натирает, вполне тебе подвластна. Ты дошла до предела и можешь хоть немного выпустить пар.

У нее перехватило дыхание от эмоций, совсем не похожих на тревогу, боль, горечь и унижение. Стараясь сдерживать нахлынувший поток слез, Дарси кивнула, не в силах облечь в слова благодарность за то, что он просто понял ее, не пытаясь все переиначить.

Взяв ее руки, Джефф начал мягко массировать круговыми движениями тугие кулаки и поглаживать нежные чувствительные запястья.

– Успокойся, милая. Забудь обо всем и попробуй расслабиться хотя бы на минуту.

Осторожные, едва ощутимые прикосновения занимали все ее мысли, казались целебным бальзамом для израненной души. Наконец пальцы, сжатые в кулак, распрямились, отдавая раскрытые ладони его волшебным ласкам.

Он положил ее ладони себе на грудь, прижав на мгновение, заскользил ладонями вдоль линии рук, до самых плеч. И вдруг, ошеломленная, она глубоко вздохнула, раскрыв губы, потому что он провел рукой между ее грудей.

Нельзя позволять ему делать это, но отчего-то Дарси не могла найти слов, чтобы его остановить. Она и не хотела.

Глазами он медленно скользил вверх по ее телу и, встретившись наконец с взглядом, не отпустил его, пока помогал ей снять рубашку.

Ее груди набухли, живот немного увеличился, но был мягким и рыхлым, еще не приобретя той упругости и округлости, которая украшает.

Джефф вызывал желание подойти ближе и, прижавшись, укрыться от всех невзгод. От одиночества. И от прохлады свежего ночного воздуха. И от неловкости собственного изменившегося тела. И от целой вечности, проведенной лишь наедине с собой. С этим человеком было так хорошо. Как не было никогда и ни с кем другим.

– Вот, давай наденем это на тебя, – предложил Джефф, поднимая над ней футболку, которую только что снял с себя. Мягкая хлопчатобумажная ткань все еще хранила тепло его тела, на Дарси футболка выглядела как короткое платье. Джефф отошел на шаг, чтобы поскорее покинуть маленькое пространство, в котором царствовали абсурд и умопомешательство.

Он спасал ее, уговаривая отойти от опасного края и вместе с тем быстро решая проблемы первостепенной важности. Например, колючий шов в ее рубашке. За все эти годы ничто не казалось таким приятным, как эта простая футболка.

Господи, как она трогательна.

– Спасибо тебе за… – пробормотала Дарси, не в силах посмотреть ему в глаза.

– Да, пожалуйста. Увидимся утром.

Джефф буквально влетел в свою комнату, борясь с собственным телом, каждый мускул которого работал против него, брыкаясь, отчаянно сопротивляясь и стараясь заставить его вернуться туда, откуда он только что ушел. К теплой, чувственной и такой желанной женщине, этому олицетворению утренней воскресной фантазии, близость которой он так хотел снова ощутить в своей постели.

Но с ней все должно было быть иначе. Ведь она не хотела этого. Черт возьми, он тоже не хотел. Ну хорошо, хотел.

«Да-да, уговаривай себя, наивный дурак. Себя не обманешь».

По правде говоря, намерения его с самого начала были добры и невинны. Но, положив ее нежные ладони себе на грудь, он отправил чистые помыслы к черту.

Дарси смотрела на дверь своей комнаты, что уже давно захлопнулась за Джеффом. Ужасное томительное чувство где-то в глубине живота вдруг пронзило ее, хотя рассудок мучил приступами стыда.