Несмотря на печальный сюжет, песнь окончилась здравицей в честь владыки Новгород-Северской земли - на подъёме, на высоком звучании.

Долго в тишине звенела струна. Все молчали. Не было сомнений: «Слово» хорошо, ярко, сочно; но понравится ли оно самому герою? Ведь поход его провалился, столько человек погибло впустую. Надо ли об этом упоминать? Может, лучше смолчать?

Игорь Святославич тяжело дышал, глядя на узор белой скатерти. Наконец посмотрел на отпрыска с болью, мрачно произнёс:

–  Ну и песнь… я не ожидал… думал, снова будет что-то цветистое, неуклюже-льстивое, как обычно… Ты ж отважился правду сказать о моей ошибке… Как сие назвать?

Сын ответил сухо:

–  Называй как знаешь. Я иначе не мог. Пусть поход твой послужит уроком для других горячих голов.

У отца на устах промелькнула улыбка:

–  Чепуха. Люди не учатся на чужих ошибках. Посему вот мой приговор: «Слово» твоё прекрасно, спору нет, но забудь его навсегда, да и всё забудьте, кто слушал. Вроде его и не было. А узнаю, Володимере, что в другой раз кому-то спел, - мы с тобою рассоримся. Коль не хочешь со мной ругаться, вычеркни из памяти навсегда. Обещаешь?

–  Обещаю, отче.

Прибежали скоморохи, начали потешить пирующих, и досадное впечатление от творения молодого князя постепенно изгладилось. Лишь потом, после завершения праздничного застолья и ухода Игоря, несколько человек подошли к Владимиру, чтобы выразить ему своё восхищение «Словом». В том числе и Фрося - обняла наследника, крепко поцеловала в щёку:

–  Душенька, сыночек! Не грусти, не переживай. Ты же знаешь отца - вспыльчивый не в меру. Он обдумает и поймёт, будет благодарен ещё.

Тот спросил её радостно:

–  Значит, тебе понравилось?

–  Очень, очень! Я была растрогана и поражена. Ты действительно не хуже Бояна. Диво дивное - кровушка моя, мой родной комочек, - а слагает песни, как никто не сумеет!

Отцепив от пояса давний дар Осмомысла - костяное писало, - протянула отпрыску:

–  На, возьми, мой милый, дедовский подарок. Ты его заслужил по праву!

–  Матушка, спасибо. Мне твоё одобрение - лучшее из похвал!

Евфросинья подмигнула ему и шепнула на ушко:

–  То, что я скажу, может быть и скверно, только скрыть не сумею: не стремись выполнить отцовский наказ - «Слово» не забывай. Петь другим не пой, но из памяти не вычёркивай. Бог даст, и пригодится.

У Владимира от счастья засверкали глаза. Он расцеловал дорогой родительнице руки.

Дядя тоже на другой день похвалил племянника. А потом предложил:

–  Коль отец запретил тебе «Слово» петь, ты его запиши.

–  Как это? Зачем?
– удивился юноша.

–  Чтоб не затерялось. И навек не исчезло. Грех выбрасывать такой самоцвет!

–  Нет, опасно. Вдруг дойдёт до тятеньки? Огорчать его не желаю. Ссориться - тем паче.

–  Даже если дойдёт, как он догадается, что ты сам записывал? Кто-нибудь другой, кто сидел за столом. Слушал - записал.

–  Дядечка, страшуся.

–  Ничего не бойся. А запишешь - оставь у меня. Схороню в ларце, сохраню как зеницу ока. И никто посторонний про сё знать не будет. Ты обдумай.

–  Хорошо, обдумаю.

Две недели спустя молодой человек сунул родичу скрученный в трубочку пергамент. Евфросиньин брат покивал ему с удовольствием, вновь заверил: «У меня - как за каменной стеною!» А затем в течение месяца дважды переписал стихотворный текст - для себя и для Фроси. Между прочим, кое-что подправив, кое-что убрав… И замкнул на ключ оба списка у себя в сундуке.

Плавно бы и дальше текла жизнь Владимира-старшего у Владимира-младшего в Путивле, если бы гонец не привёз из Галича весточку от отца. Ярослав заверял беспутного сына, что его прощает, даже на сожительство с поповой женой смотрит не сердясь, так как нет больше Болеславы, и зовёт вернуться, обещая отдать не бразды правления княжеством, но бразды Перемышля.

Рассмеявшись радостно, Яков проговорил:

–  Постарел, однако. Чувствует, что силы его уходят. И решил смириться.

Рассказал о грамоте Поликсении. Та воскликнула:

–  Да неужто едем?

–  А то! Перемышль пожирнее Путивля будет. Перестану сидеть за хребтом племянника. Да и Галицкая земля всё же мне милее Северской.

–  А когда в дорогу?

–  Съезжу навещу Фросю напоследок. Может, не увидимся больше, а она столько для меня сделала. Да к началу жовтеня двинемся ужо.

В качестве одного из подарков сестре он повёз список «Слова о полку Игореве».