Статья Чикобавы в целом повторяет основные положения и аргументы записки Чарквиани, но она более наглядно позволяет проследить процесс освоения Сталиным специфической научной проблемы и политической ситуации, которой она была чревата. Автор записки сосредоточился на двух основных положениях, на которых, по его мнению, покоится вся теория палеонтологического метода Марра: единство глоттогонического (языкотворческого) процесса и стадиальная модель развития языков мира. Суть палеонтологического метода он свел все к тому же четырехэлементному анализу. «Благодаря элементному анализу, – писал Чикобава, – акад. Н. Марр утверждает, что “Яфет”, “Карапет”, “Прометей” лингвистически одно и то же» [980] . Случайно или нет, но автор употребил настоящее время так, как будто Марр все еще живой противник, и, что особенно примечательно, сразу же указал Сталину на объединенных Марром три «сомнительных» к тому времени для вождя народа: евреев, армян, греков. Для пущей убедительности Чикобава добавил турок, еще один «сомнительный» со времен Второй мировой войны народ. Он подчеркнул: Марр считал, что турки родственны лидийцам, эламцам, шумерам, халдейцам, хеттам и что они «находятся в числе древнейших создателей европейской цивилизации». Нужно иметь в виду, что у Марра был совершенно особенный взгляд на связь языка и его носителя. Вопреки бытовавшему мнению о том, что народ, породивший язык, распространяясь по земле, несет его с собой, Марр утверждал нечто прямо противоположное: этносы редко меняют свою среду обитания, но зато, согласно стадиальной теории, скачкообразно переходят от одной стадии языка к другой. Иначе говоря, этносы меняют свои языки, перевоплощая старые лингвистические формы в новые. Здесь у Марра вполне очевидна аналогия с революционным переходом от одной общественно-экономической формации к другой. Точно так же, как одну и ту же экономическую формацию могут переживать разные народы и культуры, в одну и ту же историческую эпоху, так и язык народа или целых групп различных по происхождению народов может решительным скачком изменяться благодаря заимствованию, насилию, но чаще благодаря внутреннему развитию очередной стадии языка. Отсюда, в частности, у него получилось, что турки, являясь, с его точки зрения, плодом смешения пришлых с потомками древнейших автохтонных переднеазиатских племен, «скачкообразно» перешли на новый глоттогонический этап, который представлен тюркскими языками. С точки зрения здравого смысла принять этот тезис Марра не просто. Но, как известно, человеческий мир настолько разнообразен, что и мы без труда можем найти, правда в других регионах, немало подобных скачкообразных переходов. Например, «забвение» частью североамериканских или латиноамериканских индейцев своих племенных языков и переход ими на языки иной «формации»: английский, испанский, португальский, французский. Современные мексиканцы, например, – это и не этнические испанцы и не ацтеки, а именно мексиканцы. То же самое происходит на наших глазах с европейским, азиатским и африканским пришлым населением и их потомками в США, Канаде и других государствах Американского континента. Послевоенная Европа и постперестроечная Россия также оказались втянутыми в этот процесс. Или, например, метаморфозы с языками этнических евреев последних двух тысячелетий в различных частях света, и исторически одномоментное воскрешение в государстве Израиль обновленного библейского иврита, считавшегося мертвым языком.

Сходные процессы протекают во многих постколониальных странах. В них стремительно формируются общенациональные языки на основе смешения местных и европейских наречий. Сам же Сталин способствовал в 20-х – в начале 30-х годов восстанию из исторического небытия десятков неизвестных народов России, их языков и созданию для них письменности. Подвижно и текуче все: не только этносы, но и языки. Теория Марра, как и другие лингвистические, исторические или социальные концепции, какими бы глубокими они ни были, покрывает лишь часть исторической реальности, которая, конечно же, богаче любой из теоретических конструкций. Поэтому важно и то, какая из теорий охватывает более существенную ее часть. Но любая диктатура жива принципом «или – или» и смертельно боится любых форм плюрализма не только в политике, но и в науке.

Критикуя Марра уже по существу, Чикобава ставил перед вождем один обличительный вопрос за другим и сам же на них отвечал в духе времени – «разоблачительно» зло и бескомпромиссно. И, судя по пометам, по мере углубления в проблему у Сталина стал созревать план действий. Он начинает редактировать работу Чикобавы, возможно уже предполагая публиковать ее в будущем. Чикобава вопрошал Марра о причинах многообразия языков: «Откуда эта разница пошла? Раз изначальный материал у всех языков общий, раз процесс языкотворчества единый, как возникли разные языки? Чем обусловлено различие языков? Ответ Н. Марра гласит: разные языки олицетворяют разные ступени развития; различие языков обусловлено местом, которое принадлежит тем или иным языкам (группе языков, семье языков) в едином процессе языкотворчества (глоттогонии)» [981] .

Сталин отметил этот текст двойными вертикальными линиями на полях, а следующий за ним абзац уже знакомым для нас способом – Z в начале и две скобки в конце абзаца:

«Z Разные периоды единого языкотворческого процесса Н. Марр называл стадиями развития. В пределах одной стадии развития может уместиться несколько языковых систем (то есть языковых семей).))

Чем обусловлены разные стадии? Они выражают сдвиги в языке и мышлении, обусловленное “сдвигами в технике производства” таков общий ответ.

Каковы должны быть эти “сдвиги в языке”, чтобы можно было говорить о новой стадии? Иными словами, по каким признакам выделяется “стадия языка”? Это оказывается (вставка Сталина. – Б. И.) неизвестно: ответа на этот вопрос не найти ни у Н. Марра, ни у его последователей» [982] . Чикобава повторил в общих чертах положения теории Марра примерно так, как он она была изложена в записке Чарквиани.

Вкратце пересказав уже знакомую Сталину и нам стадиальную классификацию развития языка, он аргументирует ее научную несостоятельность далеко не научными доводами: «Какое же место занимают наши языки, иберийско-кавказские языки (“яфетические языки” – по терминологии Н. Марра)? Наши языки в схеме Н. Марра стоят ступенью ниже, чем индоевропейские языки, они относятся к третичному периоду – они предшествуют индоевропейским языкам… Странно только одно: творцами металлургии являлись наши народы (яфетиды)… а в результате этого народились… индоевропейские языки».

И здесь главный антимарровский аргумент – кавказский фактор. В этом вопросе Марр попадал в эмоционально-логические «ножницы», в которые всегда пытаются загнать противника националистически ориентированные оппоненты. Если утверждается, что народ является более молодым, чем иные, то бросаются обвинения в попытке доказать то, что он по молодости своей варвар – менее культурен, менее цивилизован и развит, а это влечет за собой обвинения в тайном помышлении унизить этот народ. Если же наоборот – доказывается особая древность его, то бросаются обвинения, близкие по смыслу обвинениям Чикобавы: «Стало быть, грузинский язык не дорос до латинского: застрял на более ранней ступени развития; ранняя ступень равнозначна низшей ступени – и к этой ступени он пригвожден согласно стадиальной схеме Н. Марра» [983] .

Конечно, Чикобава провоцировал национальную «память» Сталина, используя интернациональную марксистскую концепцию: согласно марксистской теории развития общественно-экономических формаций, каждая новая формационная ступень качественно выше, чем предыдущая. С этой точки зрения отстать в формационной гонке, то есть «застрять», например, на стадии феодализма в то время, когда другие уже обосновались в капиталистической и даже «благоденствуют» в социалистической формации, позорно. Не спасало даже то, что современные «феодальные» государства (на первую половину XX века), например Китай, индийские княжества, были много древнее капиталистических государств Европы и Северной Америки. Чикобава (и Берия!) совершенно недвусмысленно доносил вождю: своей теорией Марр унижает грузинский народ. И это был один из самых «убедительных» доводов. В качестве дополнительной аргументации на той же странице в сноске Чикобава добавил: «Вместе не могут существовать новоразвившийся язык и язык, из которого он развился; между прочим, и этим отличается язык от животного организма; здесь могут сосуществовать два поколения, отец и сын, а то и все четыре поколения – от прадедушки до правнука». Это уж совсем странный аргумент для ученого-марксиста: если могут сосуществовать общества разных формаций, то почему это невозможно для народов, чей язык «застрял» на более ранней стадии? Гораздо существеннее не древность или молодость, а развитость живого языка, способность его превосходить или хотя бы быть сопоставимым по смысловым и эмоциональным полям другим развитым языкам мира. В конкуренции за овладение смыслами и значениями протекает вся историческая жизнь языка, а точнее, историческая жизнь говорящих на нем людей. На земном шаре лидирует в определенную историческую эпоху именно тот, кто ушел дальше других в познании и овладении миром во всех возможных аспектах. Сила без мощного конструктивного разума исторически бесперспективна, свидетельством чему является история мировых цивилизаций. Мощь и красота любого языка – это мощь и красота разума его использующего и обогащающего. Не случайно Марр настаивал на прямой связи развития языка и мышления. И это был основной вопрос его далеко не бесспорной теории, который оппоненты всячески обходили. Обходят и сейчас.

Критикуя стадиальную теорию языка Марра, Чикобава пытался доказать, что сама по себе яфетическая теория должна быть сохранена, но в том компаративистском духе, как ее сформулировал автор еще до революции. Так что и здесь речь шла в первую очередь об удовлетворении национального чувства за счет науки. Сталин даже усилил эту мысль Чикобавы, перечеркнув четырьмя косыми линиями такое утверждение Чикобавы: «Яфетические языки (то есть иберийско-кавказские языки) не какая-то мифологическая стадия развития» [984] . И тогда более напористо зазвучало: «Яфетические языки – живые представители древней многочисленной группы языков, носители которых выступают в истории человечества создателями древней цивилизации Передней Азии, цивилизации, вскормившей греко-римскую древнюю цивилизацию и, следовательно, всю культуру Западной Европы». Иначе говоря, по Чикобаве, яфетическому Кавказу обязана Европа своей высокой цивилизацией.