Стихотворения
вернуться

Шеллер-Михайлов Александр Константинович
Шрифт:

9

«До слез, до боли не нужна…»

До слез, до боли не нужна, Страшна, как дикий крик мученья, Тоски и ужаса полна, Пугает жизнь, как привиденье. Порою рад сойти с ума, Чтобы спастись от мысли смелой, Чтоб днем казалась эта тьма И дню не виделось предела. Но гордый ум, назло судьбе, Всё сознает, всё переносит И рвется, пламенный, к борьбе, Покуда тела смерть не скосит.

<1870>

299. САМОУЧКА

Мужик и нищий по рожденью, Душою чуткой с детских лет Рвался ты к книге и ученью, Как рвутся узники на свет. На чердаке ночной порою, Забыв и сон, и детский страх, Перед украденной свечою Лежал ты с книгою в руках. Бог знает, как во мраке ночи, Дитя безграмотной семьи, Твои заплаканные очи Следить за буквами могли. Но всё же ряд великих истин Ты уловил назло судьбе, И угол твой стал ненавистен, Как место лобное, тебе. На самовольное изгнанье, Дитя, решился ты тогда, Чтоб воевать за право знанья, За право вольного труда. Какие дни, какие годы Среди обид и нищеты, Герой бестрепетный свободы, За право знанья прожил ты! Но бой окончился победой, Теперь ты опытом богат, Иди же в путь и проповедуй — Купил ты это право, брат. Пускай в тебя летят каменья, Но не врагам того смутить, Кто мог оков тяжелых звенья Рукою скованной разбить.

<1873>

300. МОЯ СУДЬБА

Я не из тех, кто по дороге ровной Спешит дойти к уютному гнезду, Чтобы смотреть оттуда хладнокровно На бедствия, гоненья и нужду. Порывисто, в мучительной тревоге Стараюсь я расчистить сорный путь, И никогда от бурь среди дороги, Не хочется мне в сторону свернуть. Я не боюсь суровой непогоды, — Мне песнь ее мятежная сродни: В ней слышен гнев за старые невзгоды, В ней слышен стон за сгубленные дни. И грезится мне часто в те мгновенья, Что за грозой настанет тишина И после тьмы, тревоги и волненья Еще милей покажется она. Я не из тех, кто всё друзьям прощает, Кто может жать к груди своей врагов, Кто своего покоя не сменяет На страстный гнев иль жгучую любовь. Знакомы мне живых страстей порывы! Я первый звал врагов своих на бой, Я первый рвал все связи дружбы лживой И никогда не дорожил собой. Мне всё равно, придется ль мне расстаться, Горя враждой, с последним из друзей, Придется ль мне изгнанником скитаться В чужом краю, среди чужих людей, — Но всё ж себя не оскверню я ложью, Из ближнего кумира не создам И не склонюсь в мольбах к его подножью, Подобно всем запуганным рабам. Я не из тех, кому нужна опора, Кто с детских лет ходил на помочах, Кто без чужой поддержки гибнет скоро, Кто должен гнуть чело свое во прах. Я вышел в мир из темного подвала, Оборванный, голодный, босиком, И песнь одну мне нищета певала Во тьме ночной, за каторжным трудом: «Ты призван в мир работать и бороться! Не уставай открыто биться с злом, Покуда грудь от мук не разорвется, Или, как раб, безмолвствуй под бичом». И я пошел отважно в путь унылый, И с той поры мне не страшна судьба: Она грозит мне темною могилой, Но я спасен от участи раба.

<1875>

301. БЛАГОДУШНЫЕ

Вам блага земные с избытком даны, Несет вам богатства житейское море, Но радостей ваших порывы смешны И вдвое смешней ваше горе. На пажитях тучных, как стадо овец, Пасетесь вы мирно до самого гроба, — Далеки сомненья от сонных сердец, Чужда им могучая злоба. Гражданские распри терзают весь свет, Проклятья и стоны доходят до неба, — Вы сыты — вам дела до ужасов нет, Не тронувших вашего хлеба. Несутся рыданья сирот, матерей Над трупами падших, но, к ним без участья, Отпраздновать пир вы спешите скорей Во славу животного счастья. Но радостей вечных, к несчастию, нет, И жизнь ваша тоже нелегкая шутка: Порой назначают парадный обед, У вас же — расстройство желудка.

<1875>

302. ОРЕЛ

Молчит угрюмо лес дремучий, В долинах мрак ночной царит, И только на скалистой круче Один орел уже не спит. Еще минута — и могучий, Расправив крылья, он взлетит Туда, на выси гор, за тучи, Где луч зари уже горит. Так из кромешной тьмы паденья В годину бурь, в годину бед, Почуяв близость возрожденья, Завидев издали рассвет, Навстречу жизни и движенью Несется истинный поэт.

<1875>

303. ПРОРОК

1

У сыновней колыбели Мать в слезах молилась богу, Чтобы сын к высокой цели Избрал честную дорогу. И явился ангел чистый К ней с божественною вестью: «Сын твой кончит путь тернистый С незапятнанною честью. Целомудрием суровым 10 Он, как древние пророки, Купит право грозным словом Ополчаться на пороки. Загремят его глаголы Над преступным грешным миром, Над безумством произвола, Над служением кумирам. И, как все пророки в мире, Будет всем родимым краем — Трезвый гость на пьяном пире — 20 И гоним, и презираем. Весь продрогнувший, голодный, В зимний день, во имя неба, Будет он просить бесплодно И угла, и корки хлеба. Оттолкнут его злодеи, Вспомнив все его упреки, И пойдет он, костенея, Без приюта, одинокий! И бездушно в назиданье 3 °Cкажут детям люди эти: „Вот какое наказанье Ждет таких безумцев в свете!“ Он погибнет…» Мать в волненьи Поднялась у колыбели, Точно сына в то мгновенье Взять враги у ней хотели… А ребенок в сладких грезах Был еще милей и краше: Он не знал о страшных грозах, 40 О невзгодах жизни нашей…

2

И, исполненная муки, Вновь, как статуя печали, Мать в слезах сжимала руки, И уста ее шептали: «Пощади, отец небесный! Это хрупкое созданье Упадет под ношей крестной Непосильного страданья!» А над нею сердцу внятный, 50 Как гармония святая, Тот же голос благодатный Раздавался, ободряя: «Внял господь твою молитву И святое назначенье Дал тебе: готовь на битву Это слабое творенье. Закали, как сталь, в нем волю, Чтобы снес он без проклятий Предназначенную долю, 60 Погибая за собратий. Дай ему опору в руки, Чтобы в страхе и тревоге, Обессиленный от муки, Он не пал на полдороге. Научи его с любовью Крест нести и все богатства, Добываемые кровью, Проклинать как святотатство». Мать воскликнула, рыдая: 70 «Где ж мне силы взять настолько? Мне ль учить? Весь век страдая, Я любить умела только…»

3

В это самое мгновенье Пронеслась гроза над домом, Так что ветхое строенье Чуть не рухнуло под громом. Бился град свирепо в окна, Ярко молнии сверкали, Будто в клочья туч волокна 80 Когти огненные рвали. Перепуганный спросонок, Обвивая мать руками, Весь дрожа, вскричал ребенок: «Мама, что же будет с нами?» — «Успокойся, мой родимый! — Мать ему сказала твердо. — Пронесется буря мимо, И за ней настанет вёдро. Бурь боятся только злые, 90 Видя в бурях божье мщенье За злодейства их былые, За былые преступленья. Буря смертью их пугает, Ждут они за гробом казни, — А кто добр, тот умирает Без тревоги, без боязни. Знает он, что благодатны Грозы в жизни: после бури Чище воздух ароматный 100 И яснее цвет лазури. Зеленее завтра станет После ливня поле наше, И, когда за тьмой настанет Свет, — он будет вдвое краше. Ночь темна, но луч рассвета Вслед за нею наступает… Вон, взгляни, полоска эта Близость дня нам возвещает…» И вперил свои глазенки 110 Мальчик вдаль, где чуть заметно, Словно пар какой-то тонкий, Брезжил проблеск предрассветный; Быстро рос он в отдаленьи, Расширяясь и светлея, А пред ним, как бы в смущеньи, Отступала ночь, бледнея. Наконец взял верх над мглою День, и, вспыхнув на востоке, Разлились над всей землею 120 Точно пламени потоки. «Там горит!» — вскричал в волненьи Сын, припав к стеклу оконца, Мать же в сладком умиленьи Прошептала: «Это солнце!»