Поздоровался, сразу же спросил:

–  Батальон на полном казарменном положении?

–  Так точно.

–  Берег круглосуточно патрулируете?

–  До самых Байдарских ворот.

–  Правильно. Усаживайтесь.

В кабинете был комбат Тамарлы и его комиссар Белобродский. В сторонке стоял Степан Становский.

Герасимов откашлялся:

–  Нависла опасность прорыва Ишуньской линии обороны. Надо быть готовым ко всему. Главная задача - сформирование Ялтинского партизанского отряда. База - ваши истребительные батальоны. Вы уже послали людей в горы, но нужны будут еще.
– Герасимов отыскал глазами меня и Позднякова: - Вам, алупкинцам, дополнительно отобрать тридцать человек, в основном коммунистов, само собой разумеется, добровольцев. Вопросы есть?

Идем по набережной, молчим, но думаем об одном.

–  Как вы, Александр Васильевич?
– спрашиваю у комиссара.

–  А ты?

–  Из Крыма не уеду.

–  А легкие?

–  А у нас куда ни кинь, везде клин. Все из команды «тяжелоатлетов».

–  Да, твоя правда!

За парапетом шумело море. У мола двухтрубный корабль, гремя цепями, пришвартовывался к причалу.

Поздняков ахнул:

–  Снова раненые?

Заметили следы боевой схватки корабля в море: разрушенные надпалубные сооружения, пробитые осколками шлюпки, срезанный, как ножом, угол капитанского мостика.

Сутулясь от морского ветра, мы прижались к сухой стене мола и не спускали глаз с судна, которое уже было заякорено, но палуба еще пустовала, а едва слышная команда неслась издалека, будто с самого мутного неба. Вскоре по трапам застучали кованые сапоги. Матросы в касках и с автоматами сошли на берег и быстро оцепили район причала.

–  Пленные, - шепнул комиссар.

Немцы, румыны, снова немцы. Они походили друг на друга, бледнолицые, какие-то стандартно серые и равнодушные, с неуверенной после морской качки походкой. Что-то по-человечески жалкое было в их облике, и я не мог представить, что именно вот такие штурмуют Одессу, рвутся к нам, в Крым.

…Через день телефонограмма на мое имя: явиться в Симферополь на беседу с первым секретарем обкома партии Владимиром Семеновичем Булатовым.

Булатов не заставил ждать, принял немедленно.

Короткие вопросы. Мои ответы, пауза, а потом:

–  Еще раз подумайте, через час жду окончательного решения.

Я брожу по военному Симферополю, грязному, пыльному, жаркому, набитому войсками. Останавливаюсь у старинного здания. У ворот санитарная машина - разгружают раненых. Вдруг вспомнил: в этом военном госпитале почти сто лет назад знаменитый русский хирург профессор Пирогов оперировал участников первой обороны Севастополя. Когда-то этот факт, вычитанный из книги, казался древним-древним, а вот сейчас не кажется.

Что будет с Крымом, с Севастополем, с нашей Ялтой?

Снова у Булатова.

–  Пойдешь в начальники штаба Четвертого партизанского района. Пять отрядов объедините, южных, и Ялтинский у вас. Ясно?

–  Так точно!

–  Справишься?

–  За доверие спасибо.

–  Обком провел большую организационную работу. Но это начало начал. Впереди сто уравнений с тысячами неизвестных. Вот это запомни. И верю, ялтинцы не подведут! Прощай!

3

На рассвете первого ноября Южный берег - от Алушты до Байдарских ворот - пришел в движение. Дорога переполнилась, как река в половодье. На крутых подъемах надрывались перегретые моторы, рядом ржали обозные кони, на тропах покрикивали ослы, навьюченные бог знает каким армейским барахлом.

Второй эшелон войск наших отступал на запад, стремясь к узкой горловине Байдарских ворот. Скорее на Севастополь, под защиту морских батарей!

Отход шел волнами.

Причалы набиты ранеными. Ждут транспорт, высоко-высоко в голубом небе гудит самолет, люди с тревогой ищут его.

Набережная Ялты насквозь пропахла бензиновым угаром, розы потемнели. Окурки, пустые бутылки.

На рассвете я выскочил на главную магистраль, подъехал к контрольному пункту.

Тихо пока. Виноградарь за спиной тащит тарпу{1} с заизюмленным мускатом. Он проходит мимо меня, как мимо телеграфного столба, не замечая.

Из- за поворота выскакивает запыленная «эмка», я ее задерживаю:

–  Документы!

На меня уставилась пара глаз с белками в красных прожилках.

–  Крымсовнарком!

Документы в порядке. Спрашиваю:

–  Что в Симферополе?

Молчание.

Еще машины. И больше легковых. Начальство, Значит, худо.

Ялта приказывает: ловить дезертиров!

Ловим.

В штаб приводят троих. Шинели подпалены, бороды, - видать, давно в бегах. Допрашиваем. У одного находим фашистскую листовку.

На дороге новый прилив отступающих.

Только на горах все идет так, как шло веками. Там до неправдоподобия яркий багрянец, тишина и покой. Там и начнется моя партизанская жизнь. Какова же она будет? Очень жаль, что практически не знаю ни гор, ни леса.