Шрифт:
«Купить газету…»
Кирилл
Колыбельная
Елене Ремизовой
«Они скучают за столиками…»
«Смотри, говорю…»
Лене Грачевой
«Супермен не читает мысли…»
«У мастера в голове…»
«Он возвращается…»
Купить газету,запомнить город и день.Смотреть, как плывут огни по черной воде,как сложно губы уложеныу людей,как много у них владений, идей и дел,как много незащищенных и хрупких мест.Проехали мост над рекой,и теперь окрестлюдские норы в кирпичной красной коре,стволы без корней и ветвей, дающие крен.Их новые ружьямогут разить наповал,но в их очагах не тлеет полынь-трава,никто не помнит обрядов,не знает старого колдовства.Поэтому тот, кто пришел за мной,рисковал.Он любил охоту, печенье из отрубей,выращивал голубей, играл на трубе.Он мог меня пощадить, но кто-то сказал«Убей».И вот я еду к нему домой.То есть теперь – к себе.В его жилище нет святого огня.Верного пса, коня,ножа в стене, что предупредит, звеня.Его жена открывает мне дверь, обнимает меня.Ей не хватит чутьяпонять.
«Если хочешь со мнойкаких-нибудь отношений,не носи эту майку,что непонятно тебе?Сделай стрижку,сними эти бабские бусы с шеи,плеер вынь из ушей.Кто у тебя там? Кобейн?Не терплю его музыки, ненавижу рожу его,выключи, и вообще убери.Я люблю не жвачку со вкусом мороженого,а мороженое со вкусом жвачки и джемом внутри.Ты меня слышишь, Кирилл?Тогда повтори».«У кого они учатсяэтим наигранным интонациям?Кто прошивает им эти жесты, слова, нытьё?Как откроет рот, не знаешь, куда податься,а ведь мы ещё не женаты,ну ё-моё.Не булку даже,кремовый торт на меня крошит,достался же мне подарок,вселенское, блин, гран-при.Красивые все такие или бывают попроще?» –размышляет усталыйдесятилетний Кирилл,но идёт, конечно,снимать,выключатьи стричь.
Как под лысой горой собирают медведи хмель,набивают подушки, вышитые крестом,как в паучьих селениях шали плетут к зиме,как луна наливается мутным молочным льдом,как мертвеет трава, зябнут корни, чернеет пруд,застывает стеклянной жилой подземный ключ,как зайчата глодают ветки, дерут кору,как горька брусника, мох мягок, и тёрн колюч.По душистым еловым иглам, листве гнилой,осторожно ступай, малыш, не порань ступней,отыщи ветлу, полезай в дупло, там тепло.Спи, малыш, до весны,я найду тебя по весне.Слушай, слушай, малыш, как вороны говорят,как куницы и лисы учат щенков петлять.В черных бочках моченые яблоки сентября,в остывающей печке ящерка на углях.Ищет, ищет Яга в лесу маслят да малят.Гонит, гонит чертей со двора петушиный крик.Под пятнистым коровьим боком телята спят.Съест хозяин корову – косточки прибери,заверни в платок, завяжи простой узелок,закопай в перекрестье дорог, поливай да пой:утром вырастет вяз, полезай в дупло, там тепло.Спи, малыш, до весны,я вернусь за тобой весной.Как бродячие псы жмутся к люкам у теплотрасс,ветер стонет, изрезавши брюхо о провода.Как закат исходит на лёд, меняет окрас.Холод, холод идёт, тепла ему не отдай.Избегай разговоров с людьми, не бери даров,сны храни в кульке, к груди прижимай кулёк.Ты для них артефакт, сердце лета, свежая кровь,дефицитный продукт, редкий радужный мотылёк:изловить, засушить, к стенке пробковойприколоть.Не ищи ночлега – в Коломенском старый дуб,шесть веков ему. Полезай в дупло, там тепло.Спи, малыш, до весны.А весной я тебя найду.
Они скучают за столиками с номерами,теребят рукава, озираются.Ты садишься к первой, говоришь ей «привет».Вы беседуете тихо, как в храме.Врёшь про возраст, мол, я дурак-пацан,смотришь из-под тяжёлых век.Через час тебя какая-нибудь выбирает.Скажем, та, с пожаром, где край лицаобгорел; или та, где лицо в траве.Но скорее – та, из-за нарушения правил,где с тобой сидел ещё брат отца,и капот покорёжен весь.Месяц спустя вас венчают – с вороньим граем,гаснущими свечами и без кольца.Она бела: ни румянца, ни синих вен.Через год вся родня судачит: «Пора имзаводить детей, обустраиваться».Красивый же брак, без швов и каверн.А у вас даже секс какой-то на гранидраки, бьётесь в захвате, как два борца,не позволяя себе ни вскрикнуть, ни зареветь.У тебя есть другие, которым ты мил и равен,но она останется с тобой до конца.И в конце коснется губами закрытых век.
Смотри, говорю,роем ямку, в неё – обёртку или фольгу,сверху перо, монету, мелкое что-то.Или бусинку – все шкатулки ими забиты,или камушек подбери здесь, на берегу.Накрываешь стеклом, присыпаешь его песком,чтобы выглядело, как будто его здесь нет.Получился секрет, поняла?Наш с тобой секрет.Помни, где он зарыт,но не делись ни с кем.Хмурится.Водит пальцем по грязной коленке.«Не понимаю, папа, зачем всё это?»Вечно с ней вот так.И попробуй не дать ответа.Вспоминаю что-то, говорю:понимаешь, Ленка,фантики умирают, когда их снимают с конфетмы должны их похоронить.Если сделать всё, как положено, то онипревращаются в мотыльков и летят на свет.Она кивает, идет собирать ракушки и камни.Её устроил ответ.
Супермен не читает мысли,это было бы слишком просто.Сейчас объясню.Допустим, сосед-подростокза стеной все время крутит что-то-FM,врубает на полную,ты уже озверел совсем,и мечта одна –заставить потише орать его.Ты едва ли скажешь:«Я читаю соседское радио».Так и он –не может не слышать.Чужие мыслибьются в него,как волны морские в мыс илидождевые капли в дорогуямбом своим, анапестом,не устоять под натиском.Умные, ценные, важныеобрывки, клочки, искры.уменьшить зад подтянуть икрыненавижу тебя ненавижу ненавижуовсянкубоже только бы свитер под курткойне наизнанкуа белья-то на ней нету хочется сигаретугосподи время время нужно было заранееСупермен все время на грани иему хочется прекратить это.Он напряжен так,что я не найду эпитета.А ведь он летает, бегает, таскает глыбы,много умеет, мы ведь уже могли быперестать быть,если бы он захотел.Но мы живем. Он милостивили мягкотел?Но всему есть предел.Думай внятно, пой про себя:«Трата-та-та-та та-та-та».Может быть, уцелееттвоя частота.
У мастера в голове – истории и мигрени,первые горят во вторых, закаляясь в горении.Он вынимает фабулу, раскаленную докрасна:получится пряжка, фибулаили рыбацкая снасть.Он никогда не знает заранее,не ждёт одобрения,просто сжимает клещии даёт молотку упасть.У мастера руки сильные и проворные.Ему не являются говорящие вороны,барочные пышные музы, завернутые в шелка,замужняя дама с мимозой,форнит с мешком порошка.Он счетовод вообще-то,носит в портфеле счеты.Руки всегда в ожогах,безделками полон шкаф.
Он возвращается.Они обступают его,спрашивают: «Что ты видел там?»Он хочет сказать: «Совсем ничего,одна пустота,как будто звука и света, тепла и льдапросто не было никогда».Он хочет сказать: «Никакого «там» нет,уйдите к чертям от моей постели».Но говорит:«Я видел нежнейший свети слышал, как ангелы пели».