Однажды – «уязвляемый стрелой зависти», говорит отечник – сорвался лекарь и поехал в Печеры. Разоблачать шарлатана. Приехал, и что же видит? К великому его злорадству, непревзойденный целитель Агапит – сам лежит болен! Тут приосанился армянин и произнес назидательную речь:

– Горе-целитель темный! Ты и самого-то себя исцелить не можешь. Где уж таким, как ты, за лечение других браться. Так слушай же настоящего ученого: болен ты такой-то и такой-то болезнью. И вот тебе приговор: солнце не успеет взойти три раза, как ты умрешь!

Монах улыбнулся ему со своего одра и сказал:

– Чтобы уврачевать гордыню твою, добрый человек, Всевышний мне подает, недостойному, не только эти три дня, но также еще три месяца земной жизни.

На это лекарь много смеялся, хорошо зная, сколь быстро и неотвратимо протекает к смерти определенный им у Агапита недуг. На том они и расстались.

И часто посылал княжий лекарь узнать: не пришла ли смерть? Но не было ее в Печерах через три дня. Ни через три недели. Ни даже через три месяца. И только – точно по своему слову: три месяца и три дня – преставился Агапит.

А на девятый день по преставлении в Печеры явился лекарь. И был тихий, задумчивый. Отправился к самому настоятелю, Антонию Великому, и вот что ему поведал.

Покойный Агапит явился лекарю княжьему как живой. И так наставлял его:

– Три дня ты определил мне от мудрости сего мира. А Бог мне к ним добавил три месяца. А если бы ты сказал «три месяца», – добавил бы к ним три года. И все – для вразумления твоего о том, что, как ни велика мудрость мира, она ничто по сравнению с премудростью Господа. Он попустил и эту болезнь мою не для иного чего, как только для уврачевания жестокого твоего сердца. Я мог и вообще исцелиться. Да только вот – на что мне? Имея ангельский чин, итак я предстоял пред Господом постоянно: в жизни как после смерти, во сне как и наяву, в болезни как и во здравии.

Лекарь тогда упал на колени перед Антонием Великим. И плакал, и отрекся от своей прежней веры. И умолял настоятеля посвятить его в образ ангельский.

Итак, одни претерпевают болезни, потому что не умеют не делать этого. И это есть, к сожалению, большинство людей.

Другие же не болеют, ибо они научились хранить здоровье. И это люди Традиции, которые сохраняют премудрость Севера и Востока.

Но третьи поднялись на тот уровень, где уже не существует деления на здравие и болезнь, явь и сон, жизнь и смерть. Такие могут и после смерти действовать как живые. Здоровье сохранять и в болезни. Бодрствовать и во сне. Таковы святые.

Всем известны строки пушкинской сказки: «и роди богатыря мне к исходу сентября». Конечно, сказка на то и сказка, чтобы в ней происходили всякие чудесные вещи. Это понятно. Но вот когда речь идет о естественном, а не сверхъестественном, удивляет: откуда у царя Салтана и будущей царицы такая твердая уверенность, что удастся им произвести на свет Божий именно богатыря, а не красну девицу, да еще и срок точно указан, к концу сентября?

Такое впечатление, что на Руси самым обычным делом было искусство, как бы сейчас определили, перинатального программирования. По-видимому, не только жрецы-волхвы, бояре да дворяне, а простая девица – младшая в семье сестрица – ведала сию премудрость. О чем и пообещалась царю.

Пушкин в своей сказке, которая, к слову сказать, вся построена на древнерусских мифах, отразил реальность и, причем, не слишком отдаленную во времени. В народе и в его время (начало XVIII века) и после все еще почитались Род и Рожаницы. В нынешней науке считают их самыми древними, первыми «неперсонифицированными» богами.

И это действительно так. Бог Отец, Творец (Род) всего видимого и невидимого, Источник всего сущего, Начало всех начал. Этих начал – Рожаниц – семь, что неслучайно. Семь – число аксиомы, догмата, число начал. Так сообщает Предание Северной Традиции. О том же говорит и Книга Притч (9.1): «Премудрость созда себе дом и утверди столпов седмь».

«Русичи представляли Рожаниц белыми девами, иногда в птичьем оперении, живицами, подающими жизнь всему живому. Они же – судицы и кресницы. «Каждая из них держит в руках по горящей свече – знамение того светоча, которым возжигается пламя жизни, почему и называют их кресницами (от «крес» – «огонь»). Эти мифические девы стоят в таинственной связи со звездами». 13

На более высоком уровне – на уровне Духа – это будут уже семь звезд и семь золотых светильников «Откровения» Иоанна Богослова. В определенном смысле и Семь Церквей «Откровения» – Рожаницы. Но тут уже идет речь о рождении от воды и Духа – крещении. «Кто не родится свыше, не может видеть Царстия Божия». 14

Мудрость Рода и Рожаниц хранилась очень бережно десятки тысячелетий. Со времен легендарной Гипербореи, которой и наследовала Русь. А ныне древнее знание, пройдя все перипетии, запечатлелось в символической форме в народном празднике «Бабьи Каши». В этот день женщины, по обычаю, ходят к родильницам с угощениями: кашей да пирогами. Приносят пироги в первую очередь для Пресвятой Богородицы (8 января – собор Пресвятой Богородицы), затем поздравляют родильниц и повивальных бабок.