Гностическая же душа, виджнянамайя пуруша (vij~nanamaya purua), становится первым пурушей, который способен приобщиться не только к свободе, но и к силе и власти Вечного. Ибо он воспринимает целостность и ощущает полноту Божественного действия; он участвует в свободном, победоносном и величественном марше Бесконечного, является сосудом изначального знания, безупречной силы, неомрачимого блаженства, он преобразует всю жизнь в вечный Свет, вечное Пламя и вечное медвяное Вино блаженства. Он владеет бесконечностью «Я» и бесконечностью Природы. Он не столько теряет, сколько находит свое природное «я» в «я» Бесконечного. На других планах, более доступных и открытых ментальному существу, человек обнаруживает Бога в себе и себя в Боге; он скорее по сути, чем в рамках своей личности или природы становится божественным. На уровне же гнозиса, даже ментализированного гнозиса, Вечное Божественное владеет внешним человеком, изменяет его и оставляет на нем свой след, окутывает его и частично проявляется в его личности и природе. Ментальное существо в лучшем случае воспринимает или отражает то, что истинно, божественно и вечно; гностическая душа достигает подлинной тождественности, владеет духом и силой истинной Природы. На уровне гнозиса двойственность Пуруши и Пракрити, Души и Природы, двух отдельных, но дополняющих друг друга начал, великая истина Санкхьи, основанная на практической истине нашего природного существования, исчезает в порождающей их двуединой сущности, в динамической мистерии тайного Всевышнего. Существо Истины предстает в образе Хара-Гори [44] – индийского иконографического символа; это двойная мужская-женская Сила, рожденная и поддерживаемая верховной Шакти Всевышнего.

По этой причине истинная душа не забывает себя в Бесконечном: она приходит к вечному осознанию себя в Бесконечном. Ее действия не беспорядочны; будучи бесконечно свободными, они подчинены совершенному контролю. На более низких планах душа естественным образом подчинена Природе, и принцип, которым она руководствуется для организации своей жизни, принадлежит низшей природе; любой порядок здесь основывается на добровольном и беспрекословном подчинении закону конечного. Если душа на этих планах отходит от закона и вступает в свободу бесконечного, она утрачивает свой природный центр и распыляется в космической беспредельности, она лишается живого гармонического принципа, которым до этого руководствовалось внешнее существо, и не находит другого. Индивидуальная природа или то, что от нее остается, какое-то время продолжает механически выполнять прежние движения или то возносится вверх, то падает вниз, качаясь на волнах вселенской энергии (которая, скорее, воздействует на индивидуальное существо извне, чем действует в нем), или блуждает в беспечной радости, совершая сумасбродные поступки, или остается неподвижной и покинутой дыханием Духа, наполнявшим ее прежде. С другой стороны, если душа в своем свободном побуждении движется к обнаружению другого, божественного центра управления, через который Бесконечный может повелевать своими собственными действиями в индивидууме, она движется к гнозису, где этот центр – центр вечной гармонии и порядка – изначально существует. Именно когда Пуруша, превосходя ум и жизнь, поднимается к гнозису, он становится владыкой своей природы, так как подчинен только высшей Природе. Ибо там сила или воля – это совершенная энергия, являющаяся неотъемлемым свойством божественного знания. И за этим знанием не просто око бесстрастного Свидетеля, а глубокий и повелительный взгляд Ишвары. Его просветленная руководящая сила, сила, которой невозможно ставить барьеры или противиться, подчиняет себе все действия, выражает себя через них и делает истинным, светлым, подлинным и неизбежным каждое движение и каждое побуждение.

Гнозис не отвергает реализации на более низких планах, ибо он есть не исчезновение и не угасание, не Нирвана, а возвышенная полнота нашей проявленной Природы. Трансформировав эти начальные реализации и превратив их в элементы божественного порядка, он приемлет их на своих собственных условиях. Гностическая душа – это ребенок, но венценосный ребенок [45] ; на плане гнозиса располагается чудесный сад, в котором протекает его царственное и вечное детство, здесь он играет, никогда не уставая от игры, а игрушками ему служат миры и вся универсальная Природа. Гнозис приемлет и возвышает состояние божественной инертности; но это уже не инертность материальной души, движимой Природой как сухой лист, гонимый ветром. Это счастливая пассивность, становящаяся основой невероятно интенсивной деятельности и Ананды Природы-Души, движимой блаженством управляющего Пуруши и одновременно ощущающей себя верховной Шакти над ним и внутри него, повелевающей им и вечно несущей его на своей груди. Это двуединое существо Пуруши и Пракрити, как некое пылающее Светило и тело божественного Света, несущееся по своей орбите и увлекаемое вперед своим внутренним сознанием и силой, едино как со вселенским бытием, так и с верховной Трансцендентностью. Его безумие – мудрое безумие Ананды – несказанного экстаза верховного сознания-силы, – ликующей от ощущения бесконечной свободы и мощи своих живых божественных движений. Его действия супрарациональны, и поэтому рациональному уму, не способному их разгадать, они кажутся неслыханным безумием. И все же то, что кажется безумием, есть мудрость в действии, обескураживающая свободой, богатством своих замыслов и бесконечной сложностью своих фундаментально простых шагов. Именно этим недоступным интеллектуальной интерпретации методом пользуется Господин миров. Творимое им напоминает танец и водоворот могучих энергий, но Владыка танца управляет своими энергиями и заставляет их действовать в точном соответствии с ритмами и гармоничными и спонтанными циклами своей Раса-Лилы. Гностическая душа не более, чем божественный безумец, связана жалкими условностями и приличиями обычной человеческой жизни или подчинена ограниченным правилам, с помощью которых та кое-как ухитряется приспосабливаться к обескураживающим двойственностям низшей природы и пытается нащупать путь среди внешних противоречий мира, надеясь не споткнуться о его бесчисленные камни преткновения и обойти все его ловушки и западни. Гностическая супраментальная жизнь ненормальна для нас, потому что она позволяет душе, смело или даже своевольно обращающейся с Природой, любое безрассудство и любое мыслимое или немыслимое наслаждение, однако она совершенно естественна для бесконечного и всего, что управляется точным и безошибочным законом Истины. Она подчиняется закону невозмутимого Знания, Любви и Восторга, проявленных в неисчислимых образах Единства. Она кажется ненормальной только потому, что ее ритм несоизмерим со сбивчивыми пульсациями ума, и всё же она шествует чудесным и идеально размеренным шагом.

Зачем же тогда подниматься на ступень выше и чем душа, взошедшая в это блаженство, будет отличаться от души в гнозисе? По сути, ничем, но некоторые отличия все же возникнут, так как произойдет переход к другому сознанию и своеобразная смена позиции – ибо каждый шаг при восхождении от Материи к высочайшему Существованию сопровождается переворотом в сознании. Взор души, достигшей Ананды, более не направлен вверх – на нечто, превосходящее ее, она уже находится в этом «нечто» и из этого сознания смотрит на все, чем была прежде. Вне всякого сомнения, Ананду можно обнаружить на любом плане, поскольку она существует везде и везде одна и та же. Более того, в каждом мире низшей полусферы есть аналог плана Ананды. Но когда она достигается на низших планах, происходит не только своеобразное растворение в ней чистого ума, витального ощущения или физического осознания, но и она сама при этом, так сказать, разбавляется этой растворившейся в ней формой ума, жизни или материи, находится в «разбавленном» состоянии и превращается в некое слабое подобие блаженства, кажущееся чудесным низшему сознанию, но несравнимое с ее подлинными изначальными вибрациями. Гнозис же, напротив, обладает плотным светом изначального сознания, [46] в котором Ананда способна со всей полнотой и интенсивностью проявлять себя. И когда форма гнозиса растворяется в Ананде, она не исчезает полностью, а претерпевает естественное изменение, благодаря которому душа возносится к своей последней и абсолютной свободе; ибо, погружаясь в абсолютное существование духа, она расширяется и начинает ощущать свои собственные полностью независимые бесконечные блаженные просторы. Бесконечное и абсолютное является сознательным источником гнозиса, его спутником, условием, нормой, полем и средой всей его деятельности, он осознает бесконечное и абсолютное как свою основу, исток, субстанцию, внутреннее вдохновляющее Присутствие; но в своей деятельности он, кажется, выходит из бесконечного и абсолютного, становясь его проводником, размеренным ритмом его трудов, божественной Майей [47] или Творческой Мудростью Вечного. Гнозис – это божественное Знание-Воля божественного Знания-Силы; это гармоническое сознание и действие Пракрити-Пуруши, исполненное восторга божественного существования. На уровне Ананды знание отступает от этих заданных гармоний и возвращается в чистое самоосознание, воля растворяется в чистой трансцендентной силе, и обе возносятся в чистый восторг Бесконечного. Сущностная форма и субстанция Ананды является основой гностического существования.

Такого рода изменения в процессе подъема на план Ананды происходят потому, что на нем завершается переход к абсолютному единству, подлинное обретение которого начинается еще на уровне гнозиса, но не достигает на нем всей своей полноты. На уровне гнозиса душа осознает свою бесконечность и живет в ней, но она также живет в некоем центре действия, созданном для индивидуальной игры Бесконечного. Она осознает свое единство со всеми объектами и существами, но при этом едва заметные, формальные различия, благодаря которым она может взаимодействовать с ними как с чем-то отличным от себя, все же сохраняются. Эти различия, сохраняющиеся ради радости взаимодействия, на уровне ума порождают не только несхожесть, но и вынуждают душу ощутить себя отделенной от других «я» человеческого существа, почувствовать в своем духовном бытии потерю «я», объединяющего ее с другими существами, и начать поиски отнятого у нее блаженства. На уровне жизни эти различия превращаются в компромисс между эгоистической заботой о себе и слепым поиском утраченного единства. Гностическая душа в своем бесконечном сознании создает своего рода произвольные ограничения для осуществления своих мудрых замыслов; она даже обладает своей особой светящейся аурой, в которой она движется, хотя за ее пределами она проникает во всё и отождествляет себя со всем бытием и всем сущим. При подъеме на уровень Ананды все коренным образом меняется, центр, в котором живет душа, исчезает. В природе блаженства нет ни центра, ни произвольных или навязанных ограничений, а всё и вся есть одно неизменное бытие, один проникнутый тождественностью дух. Душа блаженства оказывается повсюду и чувствует, что находится везде; будучи аникетой (aniketa), она не имеет обители или считает всё своей обителью, или, если захочет, может сделать все вещи своими обителями, вечно открытыми друг другу. Все остальные «я» и в своей изначальной сути, и в своей деятельности тождественны ей и являются ее «я». Радость взаимодействия в единстве различий в полной мере становится радостью абсолютной тождественности в неисчислимом сонме единства. Существование более не интерпретируется в терминах познания, так как познаваемое, процесс познания и познающий являются здесь одним целым и, поскольку всё осознает всё в глубочайшей тождественности, превосходящей самую тесную близость, потребности в том, что мы называем знанием, не возникает. Всё сознание является блаженством Бесконечного, вся энергия – энергией блаженства Бесконечного, все формы и труды – формами и трудами блаженства Бесконечного. В этой абсолютной истине своего бытия живет вечная душа Ананды, искажаемая здесь противоречивыми феноменами, которые там преображаются и предстают в своем подлинном облике.

Эта душа живет, она не исчезает, не теряется в лишенном качеств Неопределимом. Ибо на каждом плане нашего существования действует один и тот же принцип; душа может уснуть в трансе самозабытья, или с небывалой интенсивностью ощутить себя в объятиях Бога, или жить в высочайшей славе своего собственного плана – Анандалоке, Брахмалоке, Вайкунтхе, Голоке различных индийских систем, – даже повернуться к низшим мирам, чтобы наполнить их своим светом, силой и блаженством. В вечных мирах и, по мере восхождения, все более и более в мирах, превосходящих Ум, эти состояния существуют друг в друге. Ибо там они не разделены; они – сосуществующие и даже взаимодополняющие могущества сознания Абсолюта. На плане Ананды Божественное не замыкается в себе и ничем себя не ограничивает, оно способно вести мировую игру и проявлять свое великолепие. Упанишады даже настаивают на том, что именно Ананда является подлинным творящим принципом. Ибо все берет начало в этом божественном Блаженстве [48] ; все предсуществует в нем, как абсолютная истина существования, которую Виджняна проявляет и, посредством Идеи и закона Идеи, произвольно ограничивает. В Ананде же все законы исчезают, и наступает абсолютная свобода, не ограниченная никакими условиями или пределами. Ананда превосходит все принципы и в то же время наслаждается всеми принципами; она свободна от всех гун и наслаждается своими собственными бесконечными гунами; она порождает формы и образы и наслаждается ими, пребывая над всеми формами. Эта невообразимая и всеобъемлющая полнота есть сущность Духа, который трансцендентен и универсален, и для души находиться в блаженном единстве с универсальным и трансцендентным духом значит быть этой сущностью и ничем иным. Так как на плане Ананды присутствуют абсолют и игра абсолютностей, он неизбежно невыразим – ни одно из представлений ума, пытающегося постичь его, не может быть адекватным и ни одно описание феноменальных или идеальных реалий, на основании которых ум строит свои концепции, не может передать его. Сами эти реалии в действительности – лишь символы этих невыразимых абсолютов. Символ, выразительный образ может дать нам представление, ощущение, чувство, видение самой вещи, даже контакт с ней, но, в конце концов, мы поднимаемся к тому, что скрывалось за символом, превосходим представление, видение, контакт, прорываемся через идеальные и подходим к подлинным реалиям, к неизменному, высшему, вневременному и вечному, абсолютно бесконечному.

Когда мы внутренне чувствуем, что есть нечто отличное от нас и нашего нынешнего существования, когда мы познаём это и очаровываемся этим, первым всепоглощающим импульсом становится желание ускользнуть из нашей нынешней реальности и жить только в этой более высокой реальности. Крайней формой этого импульса, когда нас неудержимо влечет высшее Существование и бесконечная Ананда, становится отвержение низшего и конечного существования как иллюзии и стремление к Нирване в запредельном – мы страстно хотим раствориться, исчезнуть, утратить себя в духе. Но подлинное растворение, истинная Нирвана есть освобождение от всех оков, характерных для низшего существования, и выход в более обширное бытие Высшего, сознательное обладание этим живым символом посредством живой Реальности. Мы, в конце концов, обнаруживаем, что эта высшая Реальность не только является первопричиной всего остального, не только охватывает все и существует во всем, но и обладает преобразующей силой, и по мере того, как мы постигаем ее, все остальное в глазах нашей души приобретает более высокую ценность и становится средством более разностороннего проявления Реального, более многообразного взаимодействия с Бесконечным, более широкого восхождения к Всевышнему. В конце концов, мы приближаемся непосредственно к абсолюту и его высшим ценностям, являющимся абсолютами всего. Мы утрачиваем страсть к освобождению, mumukutva, которая до этого владела нами, так как мы теперь находимся в непосредственной близости от того, что вечно свободно, что испытывает влечения и не привязано к тому, чем связаны мы сейчас, и не боится того, что кажется нам рабской зависимостью. Только когда плененная душа перестает страстно и неудержимо стремиться к свободе, наша природа может обрести абсолютное освобождение. Божественное влечет к себе человеческую душу с помощью различных соблазнов; за каждым из них стоят относительные и несовершенные представления души о блаженстве; устремляясь к каждому, она надеется найти Ананду, однако, ограничиваясь каким-то одним путем и следуя ему до самого конца, она упускает невыразимую истину этих запредельных блаженств. Первым в списке стоит соблазн земного вознаграждения, желание получить материальное, интеллектуальное, этическое или какое-то иное наслаждение, оставаясь в земном теле и уме. Вторым – более отдаленный и величественный вариант того же самого плодотворного заблуждения – надежда на небесное блаженство, намного превосходящее эти земные награды; представления о небесах становятся все более чистыми и возвышенными и в итоге достигают уровня чистой идеи вечного присутствия Бога или непрекращающегося единения с Вечным. И, наконец, мы приходим к самому утонченному из всех соблазнов – Нирване, саморастворению в Абсолюте, Ананде угасания и невыразимого покоя, бегству от всех мирских или небесных радостей, от всех страданий и печалей, усилий и тревог, от всего феноменального. Все эти забавы ума должны быть в конце концов превзойдены. Страх рождения и желание избежать рождения должны полностью покинуть нас. Ибо, согласно древнему изречению, душа, достигшая единства, ни от чего не отвращается и ни о чем не скорбит; духу, обретшему блаженство духа, не пристало никого и ничего бояться. Страх, желание и печаль – недуги ума, порожденные его чувством разделения и ограниченности, они исчезают вместе с ложью, дающей им начало. Ананде эти недуги несвойственны; она не является достоянием исключительно только аскетов, и не отвращение к жизни порождает ее.

Душа блаженства не привязана ни к рождению, ни к нерождению; ее не влечет желание познавать и не преследует страх Неведения. Верховная Душа блаженства уже обладает Знанием и превосходит любые потребности в знании. Не ограниченная в сознании формой и действием, она может играть с тем, что проявлено, не погружаясь в Неведение. На сияющих высотах она участвует в мистерии вечного проявления, а когда приходит время, рождается и нисходит на землю, не становясь рабом Неведения, прикованным к колесу Природы. Ибо она знает, что цель и закон последовательных рождений заключается в восхождении воплощенной души с плана на план и постоянном замещении более низкого правила игры более высоким, изменяя, таким образом, принцип существования даже на материальном плане. Душа блаженства охотно помогает свыше этому восхождению, более того, она не боится нисходить по лестнице Бога в физическое рождение и здесь поддерживать энергией своей блаженной природы божественные силы, влекущие человеческую душу вверх. Дух Времени пока еще не достиг в своем эволюционном развитии этой чудесной точки. Большинство людей все еще не способно подняться к природе блаженства; сначала человек должен прочно утвердиться на ментальных высотах, подняться оттуда к гнозису, и только после этого он сможет низвести всю Силу блаженства в земную Природу; сначала он должен перестать быть ментальным человеком и стать сверхчеловеком. Все, на что он способен сейчас, – это в большей или меньшей степени улавливать в своей душе отблески этой Силы, проходящие через низшее сознание и слабеющие в процессе этого прохождения; но даже это дает ему ощущение экстаза и непередаваемого блаженства.