Кобра меня не интересовала. Я взял в руки золотого фараона.

— Продается лучше всего, — заметил продавец. — Великий Тут. Покровитель посевов и скота. Никаких болезней, или деньги назад!

Дрожащими руками я взял статуэтку. Ее очень тщательно вырезали. Поразительное сходство.

Я перевел взгляд на рабов, все еще пытавшихся поставить огромную статую. Хотя ее было видно только сбоку, сходство бросалось в глаза. Я огляделся: лицо правителя смотрело на меня отовсюду — с отделанных драгоценными камнями фасадов и обелисков.

Торговец отобрал у меня статуэтку:

— Она тебе не по карману. На Тута никаких скидок.

Я вспомнил его первые слова и поглядел на север, где между зубчатыми вершинами пирамид возвышался Великий Сфинкс. Тело принадлежало льву, но венчала его голова фараона. На каменном лице красовались серебристые сережки, в носу болтались кольца, одно даже вбили наискосок в бровь.

Точь-в-точь Квин.

— Фараон-мальчик, — заметил торговец. — Тебе понравится. Правит всегда недолго, но, уж поверь мне, ярко.

— Это мой брат!

Продавец даже не удивился:

— Рад за него.

У меня кружилась голова, пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Квин — фараон Тут. Меня точно сейчас стошнит.

— Этот раб настаивает на аудиенции с вами.

Мускулистый страж швырнул меня в огромный зал ярдов пятьдесят в длину. Я направился к подиуму в глубине, ступая по ковру из розовых лепестков, наполнявших комнату насыщенным сладким запахом. Ну конечно, Квин собственной персоной. Он полулежал на обитом шелком диване, а вокруг него музыканты играли на незнакомых струнных инструментах и разговаривали друг с другом богато одетые придворные, не забывавшие наполнять свои тарелки яствами, от которых ломился длинный стол. Брат к столу не приближался: вокруг него так и вились красавицы, кормившие его с серебряных блюд. Он был одет, как фараон, от бирюзового с золотом головного убора до подошв сандалий. А вот на мне все еще красовались лохмотья, так пропахшие плесенью и потом, что никакие розы не могли забить этой вони.

Увидев меня, Квин сел:

— Привет, братишка! Погляди-ка, кому досталось лучшее место на карусели!

Последняя наша встреча оказалась для меня тяжелым откровением: никогда не подозревал в нем такого отчаяния и пустоты внутри. Не уверен, что вот это — божественный Квин, повелитель всего зримого — лучше.

Страж толкнул меня в шею, заставляя упасть на колени. Розовые лепестки ничуть не смягчили удара моих коленных чашечек об пол.

— Пади ниц перед фараоном!

— Да ладно, расслабься, — ответил Квин. — Позволь рабу приблизиться.

Страж неохотно убрал руку с моей шеи и позволил мне встать. Я поднялся на подиум, где брат блаженствовал, как свинья в дорогущей луже. Он ухмыльнулся и поднял жезл — гнутый скипетр египетских правителей:

— Зацени чесалку для спины! Нигде не купишь!

Брат так ушел в свою фантазию, настолько вжился в нее, что я не знал, как до него достучаться. Как будто Квин снова висел на рельсах и не видел приближающегося поезда. «Я не могу тебя спасти от тебя самого», — хотелось мне сказать, но слова не шли наружу.

Брат разулыбался:

— Онемел, да? Неудивительно!

— Время уходит, — выговорил я наконец. — Уже почти рассвело.

Он выглянул в огромное окно, в которое было видно небо безвременного и неизменного цвета индиго:

— Не похоже что-то на рассвет.

— Нет, в реальном мире. Там, где время имеет значение.

Квин воровато огляделся и наклонился к моему уху:

— Не порти мне удовольствие! — прошептал он. И я увидел под слоем блеска и величия пустоту и отчаяние, которые никуда не исчезли. — У тебя есть своя жизнь, оценки, стипендия университета. Пусть и у меня будет хоть что-то!

Что я мог сказать на это болезненное стремление чем-то заполнить пустоту?

— Квин… Ты не понимаешь, что здесь происходит. Каким бы пустым ты себя ни чувствовал, это место не заполнит пустоту. Все это… что-то вроде сахарной ваты: и голода не утоляет, и под конец плохо будет.

Брат оглядел десятки придворных, готовых исполнить любой его каприз:

— Если мне придется провести остаток жизни в заточении, тут не так уж и плохо. — Он снова откинулся на диванчик и сделал знак рабыне, немедленно протянувшей ему засахаренный финик. — Великий Тутанхамон никому не уступает! — заявил он достаточно громко, чтобы слышали все вокруг.

— Великого Тутанхамона убил его же советник!

— Кстати, это так и не доказали, — раздался знакомый голос. Из-за столба вышла Кассандра.

— Познакомься с моим советником, — провозгласил Квин.

Девушка выглядела прекрасно: подведенные глаза, позолоченное платье, — необычная и непобедимая. Но я уже видел, что она может испытывать страх. Теперь этого не скрыть никаким макияжем.

— Если тебе приспичило испортить нашу вечеринку, хотя бы съешь что-нибудь. — Она махнула рукой в сторону горы яств и придворных, набравших полные тарелки. Впрочем, никто не ел. Все смотрели на нас.