Он присел, прислонившись спиной к стенке промоины, и перезарядил винтовку. Затем пополз дальше в сторону реки. Спустившись с берегового обрыва, встал на ноги и стряхнул приставшие к одежде комочки глины и разный мусор.

Из Гросхауза донеслось ещё несколько выстрелов. Бабье сословие продолжало вести огонь по его прежней позиции. Ну что ж, лапоньки, стреляйте, раз вам так неймётся. Придерживаясь обрыва, Сергей дошёл до опушки леса, примыкавшей к Гросхаузу с тыльной стороны. Углубился немного в ельник, поднимавшийся от самого берега, и повернул к месту, где должен был находиться штабель дров.

Совершенно бесшумно, ничем не выдавая себя, молодой человек приблизился к женщине, укрывшейся за дровами, на расстояние двух шагов. Она лежала на животе, развернув в стороны носки ног, и неотрывно всматривалась сквозь прицел винтовки в труп лошади, видневшийся вдали. Всё она делала правильно, как и положено при ведении огня с противником.

Сергей придвинулся ещё ближе. Внимание женщины по-прежнему было приковано к находившейся в отдалении цели. Медленно опустившись рядом с ней на колено, он затем быстро навалился на неё и зажал рот. Она замычала, сделала усилие, тщетно пытаясь высвободиться; винтовка выстрелила и отлетела в сторону. Не отнимая ладони от её рта, Сергей рывком перевернул тело женщины навзничь. На него уставились насмерть перепуганные глаза. Красивая ведьмака. И фигурка у неё что надо, даже очень, грудь-то вон какая фасонистая, выпирает, кофточка аж готова лопнуть. Знали коммандос, кого выбирать в жёны.

– Ну, что прикажете делать с вами, сударыня? – переведя дыхание, жёстко проговорил он по-немецки. – Такого коня у меня загубили! Чем помешал я вам, проезжая мимо вашего треклятого Гросхауза?

Он и в самом деле не знал, что делать с этой гренадершей в юбке. Она была враг, но убить её он не мог, расправиться с пленницей не позволял кодекс чести, который привили ему с младенческих лет.

– Как звать-то вас? – спросил он и на секунду отнял ладонь ото рта женщины.

– Пат… Патриция.

– Красивая вы, Патриция, но… недобрая. Ладно, живите.

Воткнув ей в рот травяной кляп, Сергей снял с неё поясной ремень и связал за спиной руки. Расшнуровав ей ботинки, сдвоил шнурки и стянул ими ступни ног.

– Ну всё, прелестная фрау, можете отдыхать. Прибудут ваши – освободят. Я думаю, до их прихода вы не успеете простыть, земля не так уж холодна.

Забрав у поверженной противницы винтовку и подсумки с патронами и скользнув ещё раз глазами по её гладкому телу, он приблизился к забору, опоясывавшему жилой комплекс. Заглянул в одну из щелей.

Вторая женщина расположилась у противоположной стенки забора, просунув ствол винтовки в бойницу между двумя толстыми дубовыми горбылями, из которых состояло оборонительное сооружение.

Переместившись так, чтобы быть прикрытым строениями, Сергей перемахнул через забор и оказался внутри огороженного пространства. За домами грянул выстрел, за ним второй. «Она думает, что я ещё там, возле шалашей Грюненсдорфа, – подумал Сергей, – и ведёт беспокоящий огонь, чтобы помешать мне сдвинуться с места. Опоздали вы, сударыня, опоздали».

Он обогнул один дом, второй. Вот уже все строения остались позади. До стрелка не больше пяти метров. Сергей сделал ещё шаг, и в этот момент за спиной, в одном из домов, послышался крик ребёнка. Женщина оглянулась и увидела своего противника. Она рванула винтовку на себя, но та зацепилась мушкой за край горбыля. Освободив оружие следующим рывком, женщина перевернулась на спину и выстрелила. Пуля обожгла мочку уха. Сделать второй выстрел она не успела. Юный гигант выбил у неё оружие и скрутил руки.

– Ну всё, всё, фрау, не пытайтесь вырваться. Не пытайтесь, говорю, это бесполезно. Вздумали ещё кусаться! Ах, какие мы строптивые! Где вас обучали таким манерам? Вы вынуждаете меня действовать более решительно.

Связав её точно так же, как и первую воительницу, Сергей обозрел окрестности поверх забора. Никого из коммандос не было видно. Тогда он пошёл по домам. В первом из них он увидел девочку и мальчика двух-трёх лет. Они были на диво милы и совсем не испугались его. «В своих маменек, видать, пошли, – подумал молодой человек, разглядывая прелестные мордашки, уставившиеся на него. – Увы, пройдут годы, и эти ангельские создания превратятся в сущих дьяволят». Он улыбнулся им, сказал, что их папы и мамы скоро вернутся, сделал ручкой, послал воздушный поцелуй и вышел из дома.

Всё оружие, которое удалось разыскать, Сергей забрал с собой.

– Прощайте, фрау, – сказал он женщине, лежавшей возле забора. – Надеюсь, мы с вами больше не встретимся. Привет вашим мужьям. Скажите им, что я тот, кто подружился с Паулем.

Она была бы хороша, как и её приятельница возле штабеля дров… если бы не злоба, портившая черты лица. Юбка у неё задралась, заголив полные белые бёдра и округлые колени; Сергей нагнулся и одёрнул ей одежду.

Он покинул Гросхауз, дошёл до своего коня и с минуту постоял над ним. Глаза Орлика остекленели – тело его было буквально изрешечено пулями.