– Прощай, мой бедный друг, ты и после гибели спасал мне жизнь.

Ещё раз осмотрев опушку леса, откуда могли появиться коммандос, он поместил на спину рюкзак, снял с коня вьючный мешок и седло, водрузил и то и другое на плечи, подхватил карабин и стал спускаться к Дунаю. На середине реки бросил седло в воду, раскидал по сторонам оружие, оставив себе только карабин, а также винтовку и пистолет, отобранные у Пауля, и патроны к ним. С собой взял и один из биноклей, найденных в домах коммандос. Наклонившись, напился и смыл пятна крови с лица.

Затем он двинулся к левому берегу Дуная и уже начал выходить на мелководье, как со стороны Гросхауза раздался треск автоматных очередей. Сергей обернулся; от жилого комплекса бежали, постепенно увеличиваясь в размерах, три мужские фигурки. Вот одна из них остановилась, присела на колено. По реке, с недолётом, цепочкой прошлись несколько фонтанчиков воды, поднятых пулями. Вслед за ними донеслись звуки автоматной очереди.

«Вы не достаёте, мы достанем», – мысленно сказал Сергей. Продолжая подаваться к левому берегу, он сдёрнул с себя винтовку, вскинул её к плечу, замер и, выбрав вырвавшуюся вперёд фигурку, стал ловить её в прицел. Не Гюнтер ли это? Точно, это главарь коммандос. «Ну и отлично, – мысленно же проговорил Сергей, – ты будешь первым». Он подождал, пока фигурка замедлит бег. Вот она в очередной раз остановилась и опустилась на колено, прилаживая автомат. Сергей выстрелил. Человек в прицеле покачнулся, как от удара, и начал валиться наземь.

«Один есть», – сказал себе Сергей и стал ловить на мушку второго коммандос. Но тот, увидев, что его командир упал и обездвижел, юркнул за дерево и больше не высовывался. Третий коммандос распластался за каким-то бугорком, высунул автомат и дал в сторону реки несколько поспешных очередей. Пули вошли в воду слева и справа от юного гиганта, и опять с недолётом. Два выстрела из винтовки – и автомат как ветром сдуло с бугра.

Сергей перевёл взгляд на Гюнтера. Главный коммандос начал приходить в себя. Вот он приподнялся, сел и заслонил лицо руками. Видно было, что из-под ладоней Гюнтера течёт кровь, она залила ему рот, подбородок и стала стекать на шею и грудь.

«Пока с него хватит, – подумал Сергей и попытался разглядеть двух других коммандос, но те где-то надёжно укрылись. – Вот и сидите, как мыши. Высунетесь – получите всё, что причитается».

Перехватив винтовку за ремень, он повесил её на плечо и, поднявшись на берег, скрылся за пойменными кустами.

Приняв ближе к лесу, он пустился в низовья реки. Несколько раз ему попадались места ночёвок с остатками кострищ, тщательно прикрытых дёрном. Встречались следы подкованных копыт, женской и детской обуви. В двух-трёх местах на влажной болотистой почве видны были вмятины от мокасин отца, возможно, оставленные в ночное время.

Вечером 12 ноября, уже в сумерках, в километре от себя он увидел отсветы пылающего костра.

Прибытие переселенцев из Европы стало для Нью-Росса событием исключительной важности. Исполнились надежды, связанные с экспедицией «Ирландии». Заметно возросло население. Появились планы посещения других районов Европы, а также Малой Азии и Северной Африки.

Радость встречи с европейцами в значительной степени была умерена отсутствием Игоря и Сергея. Пасмурные мысли, однако, довольно быстро вытеснились делами, связанными с обустройством новосёлов. Лишь в семьях мужчин, оставшихся за морем, надолго стихли смех и веселье.

Марта, отрыдав на плече Курта Винтермана, улыбнулась сквозь слёзы и сказала, что всё будет хорошо, рано или поздно и сын, и отец вернутся домой. В глубине её глаз, однако, поселилась нескрываемая печаль. Веда, узнав об исчезновении мужа, не проронила ни слова, но как-то сникла, пригнулась и словно сделалась ещё меньше ростом. Раза два или три потом видели её в лесу стоявшей на коленях и обратившей взор к небесам. Но она вообще, считалось, была немного со странностями, и молитвы её воспринимались как свойство характера. Когда Майе сообщили о Сергее, она только посмотрела вдаль, словно собираясь увидеть, что там, за морем, происходит, и сказала: «Узнаю его. Иначе Серж поступить не мог». Тем не менее и она посуровела и стала выглядеть на несколько лет старше. Пётр Васильевич, и до того не очень разговорчивый, замкнулся в себе и избегал появляться на людях.

Одних грюненсдорфцев временно поселили в здании ратуши, другим предоставили несколько вигвамов, пустовавших в Семигорье. Марта приняла к себе Винтерманов.

На другой день после возвращения «Ирландии» Уиллис собрал заседание парламента по вопросу строительства жилья для новоприбывших. В качестве представителя от них был приглашён Франц Розенштайн.

Без каких-либо бюрократических проволочек парламент постановил отвести для застройки участок земли к югу от Нью-Росса, по ту сторону ручья. Место это было удобное, ровное, в нескольких шагах от воды. По направлению к Семигорью и на запад, к лесу, тянулся просторный зелёный луг, часть которого потом можно было пустить под посевы.

22 сентября уложили первый камень под фундамент дома. На возведении жилья работали три бригады, в состав которых вошли как грюненсдорфцы, так и нью-россцы с семигорцами. В первых числах января строительство нового Грюненсдорфа было полностью завершено. Чтобы оправдать такое название, каждое семейство, поселившись, посадило вокруг своего жилья по нескольку плодовых деревьев. Персиковые, абрикосовые, фиговые деревья, а также финиковые пальмы посадили и вдоль дорог на некотором протяжении от крайних домов.