Шрифт:
В её глазах было столько родственного тепла и непосредственности, что сомневаться в её словах не приходилось.
– Ты это… серьёзно говоришь? – тем не менее спросил Уиллис.
– Зачем ты спрашиваешь? Конечно, серьёзно. Ты же видишь, как я к тебе отношусь. А ты… ты возьмёшь меня в жёны?
– Лейла… Я день и ночь думаю о тебе.
– Думаешь… А замуж-то ты меня возьмёшь?
– Ах, замуж! Обязательно возьму!
– Но как твоя жена? Она будет возражать.
– Нет, не будет.
Уиллис вспомнил разговор с Анной недельной давности.
– Ты куда-то собираешься? – спросила жена. – Наверное, на заседание парламента?
– На заседание, – ответил он.
– А потом опять пойдёшь провожать Лейлу?
– Да, надо будет проводить её до Семигорья. Заседание заканчивается ночью, нельзя, чтобы женщина одна, в потёмках, брела до соседнего посёлка, сама понимаешь.
– Я понимаю. Джон, она нравится тебе?
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что слышал. Так нравится она тебе или нет?
– Как тебе сказать…
– Прямо, без увёрток.
Уиллис не знал, что ей ответить. Он опасался, что правда будет болезненно воспринята Анной, ему не хотелось ранить её сердце. Но та вполне доброжелательно улыбнулась ему.
– Джон, будь же искренен. Поверь, я всё знаю. О ваших отношениях с Лейлой известно не только мне, но и всему Нью-Россу. Никто не осуждает тебя, и я тоже. Но я хотела бы услышать от тебя, насколько ваши отношения серьёзны.
– Она действительно нравится мне. Но наши отношения чисты и…
– Ну и женись на ней, Джон! Я много общалась с ней, она хороший, добрый человек, у неё замечательные дети. Она доставит тебе немало счастливых минут. Я искренне рада, что ты выбрал её. У меня к тебе только одна-единственная просьба: не оставляй меня и наших с тобой детей. Пусть у нас всё будет по-прежнему. Как, к примеру, у Эдварда О’Брайена с Катрин, когда он женился на второй.
Вспомнив эту сценку, Уиллис повторил:
– Нет, дорогая Лейла, против нашей женитьбы Анна возражать не будет. Мало того, она хотела бы, чтобы я женился именно на тебе.
– У вас заходила об этом речь?
– Да.
– И давно?
– Неделю назад.
– Что же конкретно она сказала?
– Что рада моему выбору.
– И Анна не ревнует тебя ко мне?
– Нет, Лейла, наоборот, она очень хорошо о тебе отзывалась.
– И ты всё это время молчал!
– А что я мог сказать?
– Как что? Ты мог бы сделать мне предложение.
– Но я не смел…
– О, Джон, рыцарь без страха и упрёка, какой ты, оказывается, несмелый! Мы уже давно были бы женаты! Мы потеряли целую неделю.
– Прости, Лейла, я, конечно, виноват, но ты так хороша, что я отгонял саму мысль о женитьбе на тебе, я боялся спугнуть своё счастье.
В дополнение к признанию своей вины, Уиллис преклонил пред своей спутницей колено и поцеловал ей руку. В знак прощения она нежно потрепала его волосы.
Спустившись с холма, они приблизились к Серебрянке, перебрались через неё по переходу, состоявшему из двух длинных плах, положенных вплотную одна к другой, вошли в посёлок и остановились под окнами дома Лейлы.
Свет уличных фонарей осветил лицо любимой женщины, и Уиллис увидел устремлённый на него взгляд её сияющих глаз. Ему страстно захотелось обнять её и поцеловать, но усилием воли он переборол возникшее желание. «При виде её я теряю рассудок», – мысленно сказал он себе, а вслух произнёс:
– Ну, мне пора идти.
– Не уходи, подожди ещё минуту, – сказала Лейла. Она взяла его руку в свои ладони и на мгновенье прижалась к ней щекой. – Мне не по себе, оттого что нам приходится расставаться. Когда ты объявишь о нашем намерении пожениться?
– Сегодня же, как только приду домой, я сообщу Анне.
– И уже завтра мы сможем быть вместе?
– Да, моя прекрасная леди.
– И я своим объявлю сегодня. Да что сегодня – сию же минуту, сейчас! Вон Реди идёт с танцулек. Ах, какой верзила он стал! Молодой человек, подойдите-ка к нам!
– Здравствуй, мама! Добрый вечер, сэр! – сказал юноша, приблизившись.
– Прежде ты заявлялся чуть ли не под утро, – сказала Лейла.
– Завтра рано вставать – мы заканчиваем подготовку шхуны к плаванию в Средиземном море. Работать приходится наравне со всеми, и я должен чувствовать себя в хорошей форме. Всё, я отправляюсь спать.