Шрифт:
Много это или мало? Или ровно столько, на что имеет право рассчитывать каждый родившийся человеком?
Вроде Карп делал для этого все, что мог.
Так что же?..
Сейчас просто надо было что-то предпринять.
Карп разделся до трусов.
Быстро подошла «казанка», хозяин вытащил инструменты; когда же Карп принес из кустов свою инспекторскую форму — хозяин посмотрел и буднично, спокойно сказал:
— Знал бы, ни за что бы не остановился…
Галина долго искала в своих бумагах, звонила куда-то, спрашивала…
— Да я помню, помню, было такое письмо, насчет этих самых радиационных методов!
— Из академии? — спрашивал Герасим.
— Не знаю. Черт, куда же оно задевалось? Может, и из академии…
Герасим пытался объяснить Галине, что письмо — это не самое важное; Галина упорно продолжала заниматься розысками. Никак он не мог подвести Галину к сути дела. Что-то здесь было не так… Будто Герасим приехал из-за листа бумаги! Что случилось? Звонил телефон, в кабинет Галины, отгороженный от цеха стеклоблоками, вбегали разные люди, Галина охотно разговаривала с каждым, Герасим ждал. Что-то происходило, он не мог понять, в чем дело, чувствовал только, что наткнулся на невидимое и неизвестное еще ему препятствие, — все остановилось.
Герасим спросил прямо:
— Как начать на комбинате работы по радиационной очистке?
Галина принялась объяснять, что на этот счет существует заведенный порядок, следует написать или поехать в главк, напрямую нельзя, а то ведь начнется — дай помещение, дай людей, дай то и это; лучше всего обратиться к начальнику главка, тогда комбинат или НИИ получат указание…
Все. Что-то сработало. Так рассказывал Снегирев… А как же все эти ребята там, в экспериментальном цехе?
Проникнуть за деловитость Галины было невозможно.
— Со Столбовым согласовано, — сказала Галина, предупреждая вопрос Герасима.
Это был отказ. Да, ему отказали! От него отказались… В чем дело? Понять хотя бы, серьезное это препятствие или пустяк! Что вокруг него происходит?
Его кривая продолжала быстро катиться вниз…
ИЗ ТЕТРАДЕЙ ЯКОВА ФОМИЧА, «я (имярек) по своей собственной воле заявляю и торжественно клянусь, что никогда ни одному лицу или лицам под сводом небесным не открою имен тех, кто участвует в этом тайном комитете, их действий, собраний, потайных мест, одеяния, черт лица, наружного вида или всего того, что может повести к их раскрытию словом, делом или знаком, под угрозой изъятия из мира первым встретившим меня братом; в противном случае пусть самое имя мое будет вычеркнуто из жизни и никогда не вспоминается иначе, как с презрением и отвращением. Далее я клянусь, что употреблю все, какие только есть у меня силы, чтобы наказать смертью каждого изменника или изменников, буде такие случатся среди нас, когда бы я ни нашел его или их; и хотя бы он убежал на край света, я буду преследовать его своей непрестанной местью. Да поможет мне бог, и благословит меня, и сохранит мою клятву ненарушимо. (Текст тайной клятвы луддитов)».
Выйдя от Галины, Герасим обнаружил, что перестал обращать внимание на запахи, которые нес ветер с очистных сооружений.
Так и привыкаешь…
Начинаешь считать нормой…
К нему подошел парень в спецовке, протянул руку:
— Николай. Это вы привезли пробирки? Покажите.
Не мог вспомнить Иван Егорыч, как сказали ему о болезни сына… Потом — автобус, вот с автобуса начиная он помнил; поиски в городе; наконец отыскал Федю по адресу. Разговор с ним; пошли к врачу; сложные названия и простой смысл… Оставили Федю в больнице…
Пальцы его, скрюченные, будто сделавшиеся неживыми… Иван Егорыч одевал сына… и распухшие колени… спина худая, холодная, с желтизной на коже…
Иван Егорыч сел у больницы в трамвай, поехал.
Место помнил…
За оградой, у двери — остановился перед иконой; задержался; вошел.
— В старой поучительной истории, которую я прочитал вам, есть вечный смысл. Это место из святого Евангелия надо обдумывать всесторонне…
Иван Егорыч протиснулся вперед, увидел перед собой вконец старые уже глаза, почти совсем утратившие голубизну.
— У каждого из нас есть страсти, и мы не всегда можем с ними совладать. От этого некоторые приходят в смятение. Тогда человеком овладевают тяжелые думы…
Видно было, как непосильно старой голове под митрой стоял он во всем своем золоте сгорбясь, опирался обеими руками на посох.
— Но жить надо так, чтобы в наших поступках было только хорошее. Все, что от вас требуется, — это внимательно относиться к вашей жизни…
Говорил он негромко, громче уж, наверное, не мог, некоторые слова нельзя было разобрать; иногда останавливался, отдыхал.
— Возлюбленные, нам надо постараться обратить наше внимание внутрь себя, в наши души, и подумать о многом. Без этого нет человека. Вот Христос… Он был обращен в себя, был занят совершенствованием своего духа. Возлюбленные, вот что необходимо…
Отнял одну руку от посоха, Иван Егорыч видел — это стоило ему труда, и повел ею перед собой:
— Человек — сложное существо. Помните, я приводил здесь слова одного врача: человек — самое сложное, что есть на Земле. Ученые могут очень многое, они почти все знают о человеке, могут даже разобрать его организм по атомам, но и они не в силах создать это чудо, это целое…