— Да так вышло, потом объясню.

Лиза чувствовала, сегодня она узнает что-то еще. Но хватит ли у нее сил удивиться?

— Садись, посидим, — Ксения Петровна указала на татами возле бамбуковой ширмы.

Они опустились, а Лиза спросила:

— Как вам удается держать людей в таком... радостном настроении? Ведь чтобы оценить вот это, — она указала на маленький зал, — надо уметь по-прежнему испытывать удовольствие от жизни.

— Они умеют. Ты сама знаешь и видишь.

— Так в чем дело?

— В вере.

— Вере? Во что? Они знают, что обречены, знают свой срок. Вы его не скрываете.

— А зачем? Человек должен соотносить себя и время, чтобы успеть то, что еще не успел. Веру, о которой я говорю, может быть, лучше назвать доверием. Ко мне, ко всем, кто здесь работает. Они должны знать, что дороги нам. Чего больше всего боится человек?

— Чего? Боли?

— Ее тоже. Но еще страшнее оказаться в жалком, беспомощном или неприглядном виде. Мы не только до гробовой доски, но и после нее хотим вызывать приятные чувства у окружающих. Пускай порадуются, — она кивнула на маленький зал, — что завтра наступит еще один день, в котором есть еще что-то хорошее.

— А считается, — сказала Лиза, — люди лучше себя чувствуют не среди таких же обреченных, а рядом со здоровыми.

— Я так не думаю, — покачала головой Ксения Петровна. — Здоровые вызывают зависть — ты не можешь того, что они.

— Жаль, я мало времени провела с Надеждой Сергеевной.

— Не горюй, она видит тебя с небес, смотрит, как ты распоряжаешься тем, что составляло смысл их с Иваном жизни, — Ксения Петровна похлопала рукой по руке Лизы. Камень блеснул желтым кошачьим глазом. — На их месте я бы осталась довольна, — заметила она.

— Правда?

— Конечно. Ты повернула мастерскую Никанорова так, как он сам бы не сумел.

— Странно, но после того, что вы рассказали, во мне как будто все стало на место, — Лиза усмехнулась. — Почти.

Ксения Петровна внимательно посмотрела на свою крестницу. Ее волосы, соломенного цвета с медовым отливом, отросли, доходя до середины шеи. Густые, жесткие, они оттеняли нежность кожи лица.

— Это видно, — заметила она.

— На самом деле? — удивилась Лиза. — А я думала, что это только внутри.

— Что внутри, то и снаружи, — бросила Ксения Петровна. — Ты больше не будешь, я думаю, выставлять миру уши? — Она поморщилась.

Лиза взглянула на нее и, догадавшись, о чем речь, улыбнулась.

— Прикрытые уши позволяют услышать то, что опасаются говорить при нахально выставленных на всеобщее обозрение. И потом, я заметила, что женщине занятие мужским делом приносит большую прибыль.

— Ты становишься сообразительной, — Ксения Петровна похлопала Лизу по плечу. — Мужчины-коллеги галантно уступают дорогу, не подозревая, что ты — конкурент на их поле. А тебе только это и надо. Спохватятся, а ты уже впереди! Да, кстати, как бал?

— Я отказалась, — Лиза поморщилась. — Я пресытилась такими сборищами. А сабли, которые мы сделали, поехали на бал. — Она улыбнулась. — Но какой заказ я получила после бала!

— Говори.

— Мне заказали три копии японских самурайских мечей. — Лиза закрыла глаза. — Для съемок телевизионного сериала. Мои ребята уже потирают руки.

— Как у тебя с ними? Все в порядке?

— Да, никаких неожиданностей. Я удачно прописалась, как они шутят.

— Наш общий друг, между прочим, рвется повторить визит. Похоже, без меня.

— А вот этого не надо, — Лиза протестующе подняла руку.

— Он тебе не нравится? Но ты же свободна. Когда муж от меня ушел, я не отказывала себе в радостях жизни. — Ксения Петровна выпрямила спину.

— Вы никогда не рассказывали, как расстались с мужем, — заметила Лиза, желая перевести разговор с себя на нее.

— Он ушел от меня, когда я писала кандидатскую диссертацию, а Вике исполнилось пять. Однажды встал возле моего письменного стола и сказал: «Или я, или она».

— Кто — она? — переспросила Лиза.

— Диссертация. А я ему ответила: «Она. Ты ведь не сможешь меня удовлетворить так, как она». Он побелел. «Стало быть, я тебя не удовлетворяю?» — спрашивает. «Так, как она, нет», — говорю. Он ушел.

Ксения Петровна засмеялась и добавила:

— На самом деле, Лиза, так, как моя работа, меня не смог бы удовлетворить ни один, мужчина. Я не гожусь в жены. Тем более что муж мой уже родился взрослым. Ему не нужна такая женщина, как я. Он нашел себе девочку.

— Правда?

— Нет, не в буквальном смысле, — она покачала головой. — Ту, которая останется девочкой до конца дней.