Матрос одарил монстра небрежным ударом. Тяжелые челюсти открылись и показался его язык.

Хатчинс и Рада расслабились и Рада опустил дробовик. Хатчинс никогда не трудился снимать его с плеча в первую очередь. В то время как он не обладал неограниченной верой в доброту души своих собратьев (поскольку, в конце концов, содержание его собственной было очень малым, как и ее качество), это была обычная работа. Что-то, что он и Рада делали по крайней мере два десятка раз за эти четыре года, с тех пор как они приехали на станцию. Кроме того, по его глубокому убеждению, трехствольник, вооружавший башню у переборки грузового отсека и контролируемый из командного центра работорговцев в башне парка развлечений, был гораздо более эффективным сдерживающим фактором, чем любой простой дробовик.

— Ну, ладно, — сказал он. — Давайте сделаем передачу.

Он махнул рукой в сторону бокса из боевой стали, привязанного к переборке с одной стороны трехствольника, и глава экипажа "Уробороса" кивнула. Нормальный электронный перевод средств был целой проблемой для такой незаконной сделки, как эта. Несмотря на всю изобретательность и изощренность практиков нынешнего поколения древнего искусства "отмывания денег", нормальные денежные переводы оставляли слишком много электронных следов для кого угодно, чтобы быть удобными. Кроме того, работорговцы — как контрабандисты и пираты — изначально не были доверчивыми душами.

К счастью, не всегда было можно положиться на нормальные электронные переводы, даже если обе стороны перевода в данном вопросе были чисты, как свежевыпавший снег. Вот почему физические переводы средств были по-прежнему возможны. Когда женщина-матрос шагнула вперед, Хатчинс набрал комбинацию, чтобы разблокировать бокс из боевой стали, и его крышка плавно скользнула вверх. Внутри было несколько десятков кредитных чипов, выданных "Банко де Мадрид" со Старой Земли. Каждый из этих чипов был пластиной с молекулярной схемой, внедренной в матрицу из практически не поддающегося разрушению пластика.

Эти пластины содержали код банка проверки, числовое значение, и ключ безопасности (безопасность которых, вероятно, была лучше, чем коды центрального командного компьютера Флота Солнечной Лиги), и любая попытка изменить значение, запрограммированное в нем, когда он был первоначально выдан, вызывала защитный код и превращала чип в бесполезный, сплавленный комок. Эти чипы были признаны в качестве законного платежного средства в любой точке изученной галактики, но не было никакой возможности для кого-либо отследить, куда они ушли, или — лучше всего с перспективы работорговцев — через чьи руки они прошли с того дня, как были изданы "Банко де Мадрид".

Матрос в действительности не потянулась к кредитным чипам, конечно. Такие вещи просто не делались. Кроме того, она хорошо знала, что Хатчинс сделал бы, если бы она была настолько глупа, чтобы запустить руку в эту коробку, то крышка автоматически закрылась и довольно-так неприятно. Вместо этого, она вынула рукой небольшой блок, направив его в сторону чипов, и начав считывание. Она смотрела на него мгновение, убедилась, что сумма, выведенная на экран, соответствует согласованной с одним из начальников Хатчинса, потом кивнула.

— Выглядит хорошо, — сказала она и протянула руку.

Хатчинс положил в ее ладонь пульт дистанционного управления для размыкания магнитного замка. С пультом в руке, она открыла бокс — который вновь автоматически закрылся — на переборке, при этом говоря в свой микрофон. Рада и Хатчинс не могли слышать слов, так как они были защищены, но они знали, что она подтверждает кому-то еще на борту "Уробороса", что средства в ее распоряжении. Она мгновение слушала, потом посмотрела через плечо на своих коллег-матросов.

— О" кей, нам ясно. Давайте их перемещать.

— Начиная с двух на передней панели, — сказал Рада весело и матрос фыркнула с явным удовольствием.

Рада и Хатчинс улыбнулись ей, но, по правде говоря, их настоящее внимание в основном было сосредоточено на двух рабах для удовольствий. По-своему, деятельность, которой они вскоре займутся с этими рабами, была такой же рутинной, как сама сделка. Но она была намного более приятной, чем остальные их работы и была одной из реальных льгот быть работорговцем.

Мужчина-матрос подтолкнул вперед двух рабов для удовольствий своей погонялкой.

— Эти вам достались, ребята. И я могу вам сказать из личного опыта, что они так же хороши, как и выглядят.

Одна очень полногрудая повернула голову, чтобы посмотреть на него. Хатчинс на мгновение задумался, что она на самом деле испытывает, смотря на ее дрессировщика по-другому нежели это было. Рабов для удовольствий обучали еще большему послушанию, чем предназначенных для тяжелого труда.