Г олдуотер выбрал высокого, с ершиком жестких волос Роба Симмонса, 38 лет, бывшего сотрудника ЦРУ, десять лет проработавшего в оперативном управлении, на должность руководителя административного персонала сенатского комитета по разведке. Симмонс с 1975 по 1978 г. находился на секретной работе по линии ЦРУ на Тайване и там провел операцию, которая лишила тайванцев возможности заполучить материал для производства ядерного оружия. Планы и документация правительства Тайваня пс созданию бомбы были похищены, в результате чего не удались попытки купить засекреченные части этого оружия. Первое задание Симмонса в сенатском комитете заключалось в том, чтобы свернуть расследование дела Кейси.

Г олдуотер, поручая ему составление заключительного доклада, сказал:

— Я хочу получить что-нибудь не больше одной страницы.

Симмонс принес доклад на пяти страницах, который подтверждал предыдущее решение комитета об отсутствии оснований для вывода, что Кейси не может оставаться на посту директора центральной разведки. С учетом того что Кейси неоднократно избегал полного раскрытия своих дел, Симмонс употребил в докладе такую формулировку: «Кейси по меньшей мере не проявлял внимания к деталям».

В конце ноября Симмонс с копией этого доклада поехал в Лэнгли. В кабинете Кейси на седьмом этаже, недавно украшенном французской мебелью в стиле «ампир», директор персонала сенатского комитета по разведке чувствовал себя как младший офицер, доставивший из штаб-квартиры выговор генералу. Тем не менее Симмонс разъяснил, что доклад на пяти страницах является достижением. Он получит поддержку всех или почти всех членов комитета, и с вопросом будет покончено подобру-поздорову. Есть люди, которые хотят опубликовать доклад на 80—100 страницах.

Кейси протестующе заявил, что его совесть чиста.

Симмонс сказал ему, что борьба против этого компромиссного решения может привести к продолжительной битве с комитетом, где много недовольных таким исходом. Симмонс намекнул, что битва может оказаться кровопролитной и закончиться перманентным разладом, возможно, даже отставкой директора центральной разведки.

— Никто не отберет у меня эту работу, — быстро ответил Кейси, выпрямившись в кресле. — Я работаю на президента.

Симмонс добавил, что компромисс окончательный.

— Ну что ж, — сказал Кейси, заканчивая разговор, — я буду бороться против него.

Доклад, без каких-либо изменений, опубликовали в декабре, когда он давно уже перестал быть новостью. Комментариев последовало мало, но и Кейси не вступил в борьбу. Друзьям и Софии он сказал:

— Вся эта чепуха в прессе — это обида на один день.

Симмонс понимал, что Кейси сильнее не прижмешь. Как считал Симмонс, люди, побывавшие на войне, видевшие настоящую опасность, имели свое представление о том, что имеет, а что не имеет значения. Они посылали людей на верную смерть. Так что потерять сколько-то долларов, попасть под критику для них ничего не значило. Ну, пусть тебя лягнет какой-то там судья, репортер, карикатурист. Ну и что? Ты был на войне и вернулся живым.

Кейси все еще ждал, когда поступит всеобъемлющий план действий по Латинской Америке, но администрация никак не могла прийти к единому мнению по этому вопросу. Президент требовал согласия среди своих главных советников, без которого он не принимал решения. Мысли Хейга были прикованы к Кубе. Уайнбергер не хотел, чтобы после Вьетнама американские парни участвовали в еще одной непопулярной войне в джунглях. Бейкер и иже с ним в Белом доме хотели, чтобы Рейган оставался в рамках внутренней политики, и стремились не дать отвлечь его какими-нибудь зарубежными авантюрами, особенно если их предлагал Хейг, на которого они смотрели с растущим скептицизмом, даже с тревогой. Хейг не приспособился к президенту с его отступлениями от установленной формы. Временами он угодничал перед Рейганом, а временами вел себя повелительно, читая ему лекции о том, что его внешняя политика должна придерживаться определенного курса, к которому призывал он, Хейг. Часто в заключение таких лекций он опровергал сам себя, дискредитируя собственные рекомендации.

Кейси был, пожалуй, единственным старшим должностным лицом в правительстве, который ладил с Хейгом. Регулярно по вторникам они завтракали вместе, часто в сопровождении своих заместителей, поочередно, одну неделю в здании ЦРУ, другую — в госдепартаменте. Как считал Кейси, Хейг разбирался во внешней политике, кое-что знал об обстановке в мире и разделял взгляды Кейси насчет твердой линии.

Если бы Кейси вознамерился сам сделать что-то существенное для спасения Сальвадора, ему пришлось бы перетасовать интересы и требования Хейга, Уайнбергера и политического аппарата Белого дома. Продвижение демократии — хорошая идея, но этого мало. Хейг и Эндерс договорились о расширении тайной акции. Идеальным вариантом они считали покупку Соединенными Штатами чьей-нибудь операции с готовым каналом, как это было сделано в Чаде, где они примазались к французам.

Клэридж нашел канал через Буэнос-Айрес, там резидентура ЦРУ имела исключительно тесные отношения с аргентинскими генералами, стоявшими у власти в стране. Аргентинская военная разведка вознесла борьбу с коммунизмом на самую вершину своих задач и осуществляла программу внушения антимарксистских идей. Генералов беспокоили «монтенерос» — выступающие против их диктатуры партизаны, которые действовали с территории Никарагуа. Аргентина поддерживала антисандинистские группировки и обучала около тысячи их людей в Гондурасе, около северной границы Никарагуа.