Голос, читавший балладу, смолк. Фродо открыл глаза и увидел Бильбо, сидящего все на том же табурете, в кругу улыбающихся и аплодирующих слушателей.

— А теперь хорошо бы послушать еще раз, — предложил один из эльфов.

Бильбо встал и с достоинством поклонился.

— Я весьма польщен, Линдир, — произнес он, — но не обессудь, это слишком утомительно, уж очень длинно получилось.

— Утомительно? Это для тебя–то, дорогой Бильбо? — послышались со всех сторон голоса. — Да ведь всем известно, собственные стихи ты никогда не устаешь читать!

— Ты ставишь нас в трудное положение. С первого раза мы твою загадку не разгадаем.

— Что я слышу? — в притворном негодовании вскричал Бильбо. — Эльфам не отличить стихи Бильбо от стихов Дунадана? Ни в жизнь не поверю!

— Что поделать, — ответил тот же эльф, который предлагал прочесть балладу еще раз, — нам вообще не просто отличить одного смертного от другого.

— Чепуха, Линдир, — фыркнул Бильбо. — Если уж вы не замечаете разницы между Человеком и Хоббитом, чего же стоит ваше мнение о поэзии? Да наши стихи похожи друг на друга не больше, чем яблоко на горох.

— Я и не спорю, — засмеялся Линдир. — Конечно, овца овцу в стаде всегда отличит, да и пастух, наверное, тоже. Но ты уж прости: мы никогда специально не присматривались к смертным, у нас хватало своих забот.

— Ладно, — Бильбо примирительным жестом поднял руки. — Пусть будет по–твоему. Только второй раз я читать не буду.

Он встал и отошел к Фродо.

— Уф, отделался, — тихонько произнес он. — Получилось даже лучше, чем я ожидал. Они не часто просят меня повторить что–нибудь. А тебе как?

— Я–то уж точно не угадаю, — улыбнулся Фродо.

— А я тебя и не прошу. Баллада–то вся моя. Арагорн только про зеленый камень добавил. Ему это почему–то важно показалось. По мне — так не обязательно. Но он–то говорит, что если уж я набрался нахальства в Доме Элронда читать балладу об Эарендиле собственного сочинения, то я и про зеленый камень понимать должен. Что ж, может, он и прав.

— На мой взгляд, — промолвил Фродо, — там всего хватает. Я вряд ли сумею толком объяснить: видишь ли, когда ты начал читать, я, э–э, ну, спал, короче. И вот мне показалось, что баллада — как будто прямое продолжение моего сна. Я так почти до самого конца и не понял, что это ты говоришь.

— Я знаю, — кивнул Бильбо, — поначалу в этом зале не задремать трудно. Привычка нужна. У хоббитов такого аппетита к музыке, как у эльфов, не встретишь. И к поэзии тоже. А для эльфов песни чуть ли не важнее еды. — Он оглядел зал, — Знаешь, это еще надолго, как ты думаешь, не улизнуть ли нам потихоньку, да поговорить спокойно, а?

— А они не обидятся? — засомневался Фродо.

— Так ведь не дела, веселье, — махнул рукой Бильбо. — Приходи, уходи сколько влезет, лишь бы не мешал.

Они встали и вдоль стены начали потихонечку пробираться к двери. Сэма, безмятежно спящего со счастливой улыбкой на лице, решили не трогать. Фродо, конечно, рад был побыть вдвоем с Бильбо, и все же, покидая Каминный Зал, он испытывал сожаление. Уже на пороге их догнал одинокий чистый голос певца.

Фродо обернулся. Владыка Элронд сидел в кресле, и по лицу его, словно солнечные лучи по листве, перебегали отсветы огня. Рядом сидела Арвен. Возле нее хоббит с удивлением заметил Арагорна. Плащ Дунадана был откинут, под ним серебрилась эльфийская кольчуга, а на груди сияла многолучевая звезда. Они тихо разговаривали, а потом… Фродо показалось, что Арвен взглянула ему прямо в глаза, и лучистый взор ее проник хоббиту в самое сердце.

Зачарованный этим взглядом и чистыми звуками эльфийской песни, сливавшимися в самоцветный водопад с дивной музыкой, Фродо стоял на пороге, не в силах пошевелиться.

— Пойдем! — Бильбо потянул его за рукав. — Это «Песня к Элберет». Потом пойдут другие песни Благословенного Края, а потом еще раз, все сначала. Идем же!

Он привел Фродо к себе в комнату. Окна ее выходили в сад, а дальше раскинулась в ночи спящая пойма Бруинена. Они сидели у окна, глядели на звезды над зубчатой стеной леса по дальним холмам и негромко разговаривали. Теперь их не занимали больше ни мелочи Хоббитона, ни обступившие со всех сторон опасности, а только эльфы, звезды, деревья и леса, уходившие к осени в своем торжественном и печальном убранстве.

Через некоторое время в дверь постучали.

— Прощения просим, — сказал Сэм, просовывая голову в комнату, — я подумал, не нужно ли вам чего?

— Да уж и ты меня прости, Сэм, — ответил Бильбо, — я и сам знаю, твоему хозяину спать пора.

— Ну, вроде бы как там Совет завтра спозаранку, я слыхал, — смутился Сэм, — а он ведь сегодня первый раз встал–то.

— Правильно, — рассмеялся Бильбо. — Можешь сбегать, сказать Гэндальфу, мол, сейчас спать идут. Доброй ночи, Фродо! Я рад увидеть тебя снова. Все–таки для хорошего настоящего разговора лучше хоббитов народа не придумаешь. Я, наверное, старым становлюсь, вот гадаю все: доведется ли увидеть, чем кончатся твои главы этой истории. Доброй ночи! Я прогуляюсь, пожалуй, погляжу еще на звезды, на сияние Элберет. Спи хорошо!