— Теперь я знал то, зачем отправился в Мите Тирит, — продолжал Гэндальф. — Как и предполагал Исилдур, надпись была сделана на языке Мордора. О том, что означают знаки, нам было известно и раньше. В тот миг, когда Враг впервые надел Кольцо, славный Келебримбер, создатель Трех чистых Колец, наблюдал за Врагом и услышал зловещие слова. Так открылся коварный замысел.

Я покинул Денетора и в пути на север получил вести из Лориена. Арагорн изловил Горлума. Конечно, я поспешил ему навстречу. Как рисковал он в этой смертельно опасной охоте, я и предположить не могу.

— Что говорить о том, — заметил Арагорн. — Когда человек бродит у Черных Ворот, когда пробирается меж траурных цветов моргульской долины, то не рассчитывает на приятную прогулку. Откровенно говоря, и я решил бросить эту затею, даже повернул к дому, но тут мне повезло наконец: возле мутноватого озерка в грязи четко отпечатались следы, свежие, совсем свежие и торопливые. Вели они со стороны Мордора, вдоль окраины Гиблых Болот. И вот там, на берегу бочажка, я обрел свое «сокровище». Оно пялилось в воду, видно, промышляло пропитание. Когда темный сумрак пал на землю, я поймал Горлума. Он был весь в какой–то зеленой слизи и кусался, как хорек. Вряд ли он питает ко мне теплые чувства, пришлось обойтись с ним жестко. Там, на месте, кроме нескольких укусов мне от него ничего не удалось получить. Обратная дорога была сплошным кошмаром. Днем и ночью я не спускал с него глаз и гнал впереди себя с веревкой на шее и кляпом во рту, и в конце концов приволок в Сумеречье и сдал эльфам. Не скажу, что расставался с ним в слезах. Запах от него исходил смрадный. Однако долгой разлуки у нас не получилось. Пришел Гэндальф, я вернулся и восхищался: его хватило на долгую беседу с этой дрянью.

— Да, беседа была долгой и утомительной, — вспомнил Гэндальф. — Но очень полезной. С одной стороны, я услышал подобие той истории, которую нам поведал сегодня Бильбо, но здесь для меня было мало ценного. Я и раньше догадывался о том, как было на самом деле. Но, с другой стороны, я впервые услышал, как Кольцо вернулось со дна Великой Реки там, в низинах Оболони. А еще я узнал, как долго оно хранилось у Горлума — много поколений сменилось за это время среди его соотечественников! Сила Кольца продлила его годы далеко за отпущенный срок, а такое во власти только Великих Колец.

Вот, Гэлдор, мои доказательства. А если их недостаточно, есть еще одна проверка. Вы видели Кольцо, Фродо его показывал. Оно круглое, без украшений. Но тайные письмена, о которых говорил Исилдур, еще могут быть прочтены. Для этого кто–нибудь должен был отважиться нагреть Кольцо. Я сделал это. Вот надпись на Кольце.

Голос мага поразительно изменился. В нем звучала грубая тяжкая мощь, когда он прочел:

АШ НАЗГ ДУРБАТУЛУК,

АШ НАЗГ ГИМБАТУЛ,

АШ НАЗГ ТРАКАТУЛУК

АГ БУРЗУМ — ИШИ КРИМПАТУЛ!

Словно тень замглила ясное солнце. В зале на миг потемнело. Все вздрогнули, а эльфы прижали ладони к ушам.

— Никто не осмеливался до сей поры вещать в Имладрисе на этом языке, Гэндальф Серый, — сурово проговорил Элронд. Тень исчезла, и собравшиеся смогли перевести дух.

— И я надеюсь, никто не осмелится больше, — ответил Гэндальф. — Я не прошу у тебя прощения, Мастер Элронд. Либо скоро этот язык зазвучит в каждом уголке Запада, либо мы признаем, наконец, — перед нами сокровище Врага, в нем скрыта вражья злоба, и заключена древняя вражья мощь. В те черные годы слова эти прозвучали впервые, и кузнецы Эрегиона поняли, что преданы.

ЧТОБЫ ВСЕХ ОТЫСКАТЬ, ВОЕДИНО СОЗВАТЬ

И ЕДИНОЮ ЧЕРНОЮ ВОЛЕЙ СКОВАТЬ…

Я еще немало узнал от Горлума. Разговорчивым его не назовешь, да и рассказчик из него неважный, но в одном можно не сомневаться: он был в Мордоре, и там из него вытрясли все. Враг знает о возвращении Единственного, знает о том, что оно долго хранилось в Шире, а раз его слуги шли за Кольцом почти до этих дверей, скоро узнает, что оно у нас.

Некоторое время все молчали. Потом заговорил Боромир.

— Так ты говоришь, этот Горлум — маленькая тварь, но большой прохвост? Что же вы сделали с ним?

— Его держат в заключении, чего же еще? — пожал плечами Арагорн. — Ему здорово досталось. В Мордоре его пытали, черный страх перед Сауроном до сих пор окутывает его сердце. Мне довольно того, что за ним присматривают эльфы Сумеречья. Он очень озлоблен, злоба дает ему силы, какие трудно предположить в стол тщедушном теле. Не сомневаюсь, будь он на свободе, вреда принес бы немало. Ясно же, что из Ворот Мордора он вышел с согласия Врага, а значит — с черной целью.

— Увы! — неожиданно вскричал Леголас, и странно было видеть на прекрасном эльфийском лице горестное выражение. — Пришло время сказать и мне о порученном. Я принес недобрые вести, но только сейчас понял, насколько они злы. Смеагорл, которого здесь называют Горлумом, бежал!

— Как — бежал? — вскочил на ноги Арагорн. — Вот уж действительно дурные вести. Как бы нам всем не пришлось горько пожалеть об этом. Но скажи, как случилось, что народ Трандуила не справился с порученным делом?

— Часовые здесь ни при чем, — отвечал эльф. — Может быть, виною наше мягкосердечие. И, кроме того, пленному помогли бежать слуги Врага. А это значит, что о наших делах Врагу известно больше, чем нам бы хотелось. День и ночь, как просил Гэндальф, мы охраняли его пленника, — удовольствие маленькое. Гэндальф надеялся со временем излечить Горлума, и у нас не хватило духу держать его все время в темнице…