«Пит, малыш, послушай!»

Баки всегда так начинал. Бог знает почему. Эта фраза всегда звучала смешно и особенно в полночь по телефону. Конечно, у Баки были странности в характере. Я еще не очнулся ото сна, и он повторил свою фразу.

— Пит, малыш, послушай! Это Баки Фарелл.

— Какого черта ты не даешь мне доиграть пьесу в четыре ноги?

— Какую пьесу?

Как вы догадались, Баки, хоть и милейший человек, особо смышленым не был.

— Не обращай внимания, — вздохнул я. — В чем дело?

— Точно не знаю. Моя Куколка…

— Твоя кто?

— Моя подруга. У меня появилась новая, — застенчиво сказал он. — Я зову ее Куколка.

— Понял. Дальше.

— Что-то у нее стряслось… Поговори с ней, малыш.

— Ладно. Сентиментален ты стал… Что за проблема?

— Ну… она не говорит прямо… но у меня есть подозрение, и оно мне не нравится. Что-то там не так, Пит.

— Если она не хочет говорить, что поделаешь?

— Я думаю, может быть, она расскажет кому-то другому.

— Кому?

— Да тебе же. Я ей предложил позвонить тебе.

— Да?

— Да. Я сказал ей: «Слушай, Куколка, если ты не хочешь говорить мне, расскажи Питу Шофилду. Старик — мой лучший друг».

— Так. И что она ответила?

— Она сказала: «Может быть». Больше ничего, кроме «Может быть».

— М-да.

— Сейчас она где-то в Лос-Анджелесе. Вернется утром. Короче, я ей посоветовал поговорить с тобой, хорошо?

Я дремал.

— Что? — промямлил я.

— Я спросил: хорошо?

— A-а. Ладно, Баки. Я подумаю.

Он говорил еще что-то, но я не мог уже бороться со сном и положил трубку.

Я уронил голову.

— Что? — спросила Дженни.

— Ничего, малышка, спи.

Она была мягкая и теплая, как буханки хлеба, вынутые из печи.

— Мне показалось, ты сказал, что собираешься спать.

— Да. Мне представилось, что я уговорил тебя лечь спать и воспользовался твоей беззащитностью.

— Ладно, — сказала она и повернулась ко мне. — Желаю, чтобы ты увидел меня во сне.

К сожалению, я не мог очнуться даже ради Этого.

Глава 3

Я смотрел на колени Куколки Патриции. Движение транспорта постепенно замедлилось, и колени на несколько секунд расслабились. Я обозревал пространство между ног, насколько позволяла моя шея.

— Баки что-то не досказал.

— Что?

Я перевел глаза с ног на лицо.

— Ты мне сказала причину, а Баки знает что-то из того, что случилось.

— О да, — сказала она, облизывая свои алые губы. — Вот что случилось. Это произошло вчера около трех часов дня. Я принимала душ.

Я настолько ярко это представил, что пропустил несколько следующих слов.

— Прости, — сказал я. — Где это было?

— У меня дома, в Спрингс.

— У тебя собственный дом?

Ледяная пауза.

— Разумеется.

— Ну конечно. И ты в это время, разумеется, была одна?

— Продолжать?

— Пожалуйста.

— Я услышала звуки позади дома. Сначала я подумала, что это у соседей, и не волновалась. Дверь была не заперта, чтобы бакалейщик мог оставить коробки в кухне.

Машина рванулась вперед, взревела и остановилась.

— Ты что-то сказал? — спросила она.

Я не мог вспомнить, что я сказал.

— О… я спросил: ты всегда оставляешь дверь открытой, когда принимаешь душ?

Ее глаза усмехались.

— Ты настолько глуп или прикидываешься?

— Так, для порядка. Так ты думала, что это бакалейщик.

— Так я подумала.

Еще рывок. Мы проехали с полсотни ярдов.

— Итак, давай по порядку. Ты вышла в кухню. Бакалейщика там уже не было. Так?

— Ну, ты совсем меня запутал!

— Я начинаю понимать, — протянул я.

— Не сомневаюсь.

Я видел, что она с трудом управляется с рулем. Громыхание машины заглушило мой следующий вопрос. Когда она остановилась, я услышал свой пронзительный крик:

— Кто же это был? Если не бакалейщик?

— Пожалуйста, не кричи.

— Извини. Ты узнала, что был за шум?

— Да. Шум, доносившийся от задней двери, шел от машины, которая подъехала и потом уехала. Это в самом деле была доставка, но не из бакалеи.