— Мне надо вернуться. Я мчался сюда, думая, что с тобой что-то случилось.

— Пожалуйста, Винс, не уходи. Как ты думаешь, кто мог позвонить?

Он недружелюбно буркнул:

— Ты помешанная, ошалела, играешь напористо, не думая о последствиях. Ненормальная.

— Какие последствия? Орехи, сладости?

— Ты ждешь, что Каратти тебе заплатит?

— Должен. Послушай, что он будет иметь…

— Не хочу считать и вмешиваться. На твоем месте я бы не стал работать с Каратти.

Я оглянулся и посмотрел на Ко. Он покачивался. Я не сомневался, что он пил все время, как ушел из дома. Он был глух и невменяем.

Я первый вошел в дом. Винс Болл стоял у стола, держа в руке стакан. Куколка прислонилась спиной к шкафу. На ней были длинные черные брюки и белая кофта. Ее обесцвеченные волосы не были взбиты и покрыты лаком, как всегда, а спускались на плечи длинными локонами. Руки были в карманах брюк.

— Отлично, это не полиция.

Винс оглядел меня.

— Не ты ли звонил по телефону?

— Не я, но от меня.

Ко пнул меня сзади.

— Смотри, — шепнул Винс, — кого он притащил с собой.

Винс смотрел на меня.

— Джаспер, — сказал он, — какого черта?..

— К стенке, — спокойно сказал Ко, — всех перестреляю.

В этом я не сомневался.

— Становись, — сказал я Винсу.

— Садитесь, — сказал Ко.

Мы сели на софу. Держа нас на мушке, Ко подошел к Патриции и дернул ее за воротник кофты. Пуговицы отлетели, кофта спустилась с плеч. Она не удержалась, упала на колени и на руки. Ко, стоящий за ней, смотрел на нас. В любой момент он мог выстрелить.

Патриция прикрыла грудь и медленно повернула голову назад. Осторожно подняла глаза на Ко.

— Джаспер, — сказала она как можно спокойнее, — чего ты хочешь?

Должно быть, она что-то прочитала в его глазах.

— Нет, — быстро сказала она, — Джаспер…

Он пнул ее в бедро. Она перевернулась на ковре и приподнялась на локтях, глядя на него.

— Ты с ума сошел… — сказала она.

У Болла нервно дернулся кадык.

— Послушай, Джаспер, — начал он.

— Заткнись… — крикнул тот.

Потом Патриции:

— Ты думала, я ребенок… или пьяница? Ты знаешь меня… как я тебя… тебя…

Рот его шевелился, но слов не было. Патриция смотрела на него широко открытыми глазами. Джаспер Ко направил на нее ружье. Я видел, она верила в то, что он выстрелит. Он стоял в десяти шагах от нас. Слишком далеко. Патриция была между нами. Она стала на колени спиной к нему. Джаспер с силой дернул ее за лямки бюстгальтера, они лопнули. От боли Патриция захныкала. Этого было достаточно, чтобы моя рука нащупала подушку позади меня. Болл наблюдал за мной с разинутым ртом.

— Пожалуйста… Джаспер… — прошептала она.

Она повернулась к нему и обхватила его колени.

— Пожалуйста… пожалуйста… не…

Я сграбастал подушку. В этот момент Ко взглянул на меня.

— Положи.

Я положил подушку. Болл корчился на софе. Ко свирепо дрыгнул ногой, и Патриция от него отлетела. Я не знал, как покончить с этим. Ко был невменяем. С таким, как Фаннинг, кто хоть как-то контролирует себя, вы можете заниматься оценкой шансов. Но от Ко в его нынешнем состоянии невозможно было ожидать ничего, кроме безумного взрыва.

— Встань, — сказал он ей.

— Послушай… — всхлипывала она.

— Поднимись на свои грязные ноги!

— Джаспер, чего ты хочешь от меня? За что?

— За себя, — сказал он, — и за Джо. Ты получишь за все… сполна.

— Ты не можешь…

— Нет, могу.

Моя рука снова оказалась на подушке, потому что Ко сконцентрировал свое внимание на Патриции. Это, возможно, был шанс, пока он растягивал свою месть до бесконечности, вместо того чтобы привести ее в исполнение сразу. Позади меня Болл затаил дыхание.

— Могу, — сказал Ко. — Но не надо спешить.

— Джаспер…

Я придвинулся к краю софы. Ко не смотрел на меня.

Я смерил глазами расстояние и швырнул в него подушку. Ружье дернулось в сторону. Я бросился на Джаспера. Пэт пронзительно вскрикнула и откатилась. Я ударил его вышепояса. Ружье выстрелило. Болл что-то крикнул. Я тяжело упал между ног Ко. Он хотел ударить меня по голове прикладом, но тот соскользнул, и он согнулся. Я крутился под ним, борясь теперь за свою жизнь, потянулся рукой к его горлу. Он уперся коленками мне в живот, пытаясь оттолкнуть. Ружье все еще было у него в руках. Это была невыгодная для меня драка. Он не реагировал на боль. Никто не мог причинить ему большей боли, чем была у него в душе.