Заслонам, резчикам проводов, бронебойщикам, диверсионным группам – всем быть четкими в выполнении требований приказа.

Приказал заготовить бензин, чтобы потом сжечь подорванные эшелоны. Вышли в 20.00, а диверсионные группы Давыдовича и Островского в 15.00.

Воинская часть сперва лесом, а потом житом и ярами в 23.00 подошла к железнодорожному переезду. Перед нами прошли 3 эшелона – 2 на запад и 1 на восток. Уже стемнело, а люди в деревнях все еще стояли, провожая нас. Население с радостью встречало нас.

Хотя бы успели диверсионные группы заминировать. Через каждую минуту вынимаю часы. Наконец связной конник доложил: «В 23.00 переезд занят».

Подъезжаю к переезду, докладывают, что заслоны по дороге на восток и на запад заняли исходное положение. И тут же смотрю: с запада мчится поезд, три огня в темноте все время увеличиваются, стук колес все приближается, и наконец вот уже близко, слышно, как лязгают рычаги колес, как свистит просачивающийся пар в золотниках.

Мелькает мысль: «Пропустили!» А что, если с живой силой? 3–4 тысячи солдат и офицеров. Бой. Невыгодный бой для нас. Пропустили наверно. Давыдовичу было приказано в 23.00, а он в 22.55 пропустил этот поезд.

Вдруг бах, бах – и бронебойки, и пушка, и станкачи как по команде заработали. А через 2–3 секунды оглушающий взрыв и за километр от переезда эшелон летит под откос.

В 23.15 слышу 2 взрыва на запад от переезда и в 23.25 на восток от переезда.

Спущено 5 эшелонов. Когда колонна прошла уже 2–3 км от переезда, а хвост колонны, переправившись через дорогу, заметал след обоза срубленной березой, которую везли пара волов, на дороге в темноте горели два эшелона, трескались снаряды и бомбы.

Эшелон, который подошел к переезду с запада, был нагружен рельсами, костылями и накладками на шпалы. Охрана – 10 человек немцев – была раздавлена. Только кочегар и машинист спаслись. Они рассказывают, что перед ними прошел эшелон со снарядами, бомбами и патронами. И он-то и взорвался на мине, поставленной слева от переезда. Днем везут в эшелонах боеприпасы, амуницию, самолеты (редко) и танки. И возят немецкие машинисты, а ночью – железо, лом разный – возят русские машинисты.

Много эшелонов с живой силой проходят на запад. На вопрос куда едете? – отвечают: защищать Fatir Land (отечество).

Кочегар и машинист – рабочие наши люди. Я их завербовал и отпустил. Будут давать данные о железной дороге. Местность вся пересечена долинами и холмами. Очень трудно двигаться. Почва глинистая, льют дожди. Люди идут, падают, глина скользкая – путь тяжел. Бесконечные спуски и подъемы. Приказал построить тормоза на все повозки. Между дорогами бандеровцев почти нет.

Завтра форсируем старую железную дорогу Ровно – Львов – Перемышль».

Из дневника командира партизанского отряда им. И. В. Сталина в соединении А. Ф. Федорова Григория Васильевича Балицкого: «Ночь и день прошли спокойно, нормально… Утром тов. Федоров сообщил мне, что я со своим батальоном через пару дней должен выйти на самостоятельное действие в район Ковель – Ровно с задачей не пропускать ни одного вражеского эшелона, идущего с запада на восток, кроме этого, не пропустить ни одной вражеской автомашины по шоссейной магистрали Ковель – Луцк – Ровно с боеприпасами и живой силой. Я положительно воспринял этот разговор, но только добавил: это очень хорошо, но нужно было еще раньше посылать на выполнение этой большой почетной задачи. Конечно, задача нелегкая, потому что в этом районе имеется большая концентрация противника. И это, безусловно, будет мешать выполнению поставленной задачи».

Командующий Воронежским фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин продолжает настаивать, чтобы не позднее первых чисел июля начать наступление. И. В. Сталин считает это предложение заслуживающим самого серьезного внимания и приказывает Ватутину подготовить и доложить свои соображения по Воронежскому фронту в Ставку ВГК.

30 июня военно-морской представитель Германии при итальянском штабе адмирал Ф. Руге сообщает: «Итальянские военно-морские силы для отражения возможной высадки противника практически ничего не значат». И это при том, что итальянцы располагают 6 линкорами, 2 тяжелыми и 8 легкими крейсерами, 55 эсминцами и миноносцами.

Возникают сомнения: следует ли торопиться с «Цитаделью» или же целесообразнее отказаться от нее, чтобы высвободить силы для отражения возможной высадки англо-американских войск в Италии? Некоторое время Гитлер и его генералы колеблются, но все же отдают предпочтение «Цитадели», что и немудрено: решающим для них является фронт на Востоке (к. 9).