Зрители перед спектаклем у ленинградского театра Музкомедии

Из дневника руководителя партизанского движения генерал-майора С. А. Ковпака: «30 июня 1943 г. Сегодня очень опасный переход. Железная дорога Ровно – Львов – Перемышль, а над ней 2 шоссейных и до 16 населенных пунктов.

Предыдущий марш был до 40 км, а сегодняшний – 57 км. Народ плохо отдохнул. Но настроение хорошее. Дорога скользкая, глинистая, бесконечные подъемы и спуски по холмам, по долинам, но никто не жалуется. Сегодня особенно идут хорошо.

Мычка, командир взвода разведчиков, только что пришел с разведки. Был на железной дороге, считал поезда, рассказывает, когда поезд проходит, я ховаюсь за тополю, а, вызырая, подсчитываю сколько вагонов и что в них наложено.

В деревнях Красильно, Фальковщина, Корыты, Городище живет польское население. Со слезами на глазах встречают они нас. Целыми толпами собираются они на перекрестках, площадях и выносят табак, воду, хлеб, чтобы показать хоть чем-нибудь свою любовь к Советской армии.

Я стал расспрашивать у стариков, как они живут, как думают собирать такой большой урожай?

Старик ответил: «Да, теперь что, армия прошла, дак мы теперь спокойно уберем урожай».

Движение нашего соединения не только поднимает веру в советскую власть, но и подхлестывает совесть в засевших военнопленных, которые десятками идут к нам. Идут поляки, идут евреи. 70 % населения симпатизирует нам. И только часть кулачья да репрессированных советскими органами недовольны, идут в бульбовцы и баламутят других.

Пока мы ведем с ними договоры и переговоры, а в дальнейшем думаю ударить по верхушкам.

Форсировали обе шоссейные дороги, а железную дорогу форсировали с боем.

Грунтовые дороги до того разбиты дождем, грязь, подъемы на горы до того плохи, что подводы часто перекидались, образовывались пробки, и движение задерживалось. Только в 3.00 закончилась переправа через железную дорогу. И я облегченно вздохнул и закурил. В селе Обгув националисты. Вели огонь по колонне, одного нашего бойца ранили. Мы убили сотника, захватили знамя, тело батальонного миномета и разные объявления.

Вечером подполковник Вершигора вел переговоры с националистами примерно в таком духе:

– Я хочу видеть вашего старшего.

– Его сейчас нет, – ответили бульбовцы, – а через час будет.

Явился. Он спросил: что надо?

– Мы хотим, чтобы ваши хлопцы не мешали нам передвигаться.

– А куда вы двигаетесь?

– Это наше дело. Во всяком случае, вас не трогаем. Первыми по вас огня не открываем.

– А кто вы такие?

– Мы советские партизаны!

– А из кого вы состоите?

– У нас больше украинцев, и сам я украинец, подполковник Петренко.

– А откуда Вы?

– Я из Киева.

– Ай, ай-ай-ай, – из самого Киева – и попал под москалив. Дак чего вы хотите?

– Хотим не проливать зря кровь невинных людей, вы скрываетесь, хотим, чтобы вы не мешали нашему движению, мы едем своим путем, постоим и уйдем. Мы проходим ваши села, из окон по нашим бойцам вы открываете огонь, как и сегодня случилось. И мы только после пятого вашего выступа, когда ранили нашего бойца, открыли автоматный огонь и убили вашего сотника.

– Ну, добре, – сказал бульбовец, – а яки у вас мрii, идеi'?

– Об идеях давайте не говорить, – ответил подполковник, – потому что дело дойдет до автоматов. Мы интернационалисты, а вы – националисты – уже не можем найти общего языка. Так что лучше об этом не будем говорить.

Договорились не трогать друг друга».

Из дневника командира партизанского отряда им. И. В. Сталина в соединении А. Ф. Федорова Григория Васильевича Балицкого: «С утра пришла 2-я рота с хозяйственной операции. В селе Карасин ничего не достали, кроме 6 мешков картошки. Убили только лошадей и заморили людей, а толку из этого никакого. Рассказывают командиры и политруки о том, что местное население исключительно хорошо встречало партизан, но, кроме этого, имеются сволочи, которые систематически сообщают немцам о продвижении партизан и о тех крестьянах, которые помогают партизанам.

В 13.00 час. собрали батальонное партийное собрание, на котором поставили вопрос – итоги за июнь 1943 г. и очередная задача батальона. На собрании я говорил о бдительности, о конспирации, о правильном поведении партизан с мирным населением, о проведении агитационной массовой работы и т. д.

Вечером проводил беседу в 3-й роте, бойцы с большим вниманием слушали. Я много приводил боевых эпизодов из своей жизни. По окончании беседы бойцы, командиры и политработники пригласили меня прийти еще рассказать им о методах партизанской борьбы в глубоком тылу противника».