Оба проводника – и Кванда, и Миро – очень напряжены, выглядят испуганными. Конечно, их можно понять – они нарушают Постановление Конгресса. Но Эндер подозревал, что за их страхом кроется что-то более серьезное. В Миро, кроме напряжения, чувствовалась и решимость. Он боялся, но явно желал увидеть, что из всего этого получится, стремился вперед. А вот Кванда не торопилась. В ней, помимо страха, чувствовалась еще и враждебность. Она не доверяла Голосу.

А потому Эндер совсем не удивился, когда она свернула за ствол большого дерева, растущего недалеко от ограды, и остановилась, ожидая, что Миро и Эндер последуют за ней. Эндер заметил, как дрогнуло на мгновение лицо Миро и как юноша тут же подавил свое раздражение. Хорошо отработанная маска безразличия. Эндер внезапно понял, что сравнивает Миро с ребятами, которых знал в Боевой школе, прикидывает, каким товарищем по оружию он мог бы стать. Да, мальчик, пожалуй, справился бы. Кванда тоже, но тут причины другие. Кстати, она явно считает себя ответственной за все происходящее, несмотря на то что Эндер взрослый и много старше ее. Она не проявляла никакого уважения к нему и боялась не его.

– Здесь? – спросил Миро.

– Или я откажусь, – ответила Кванда.

Эндер уселся на землю и прислонился к стволу.

– Это дерево Корнероя? – поинтересовался он.

Они, естественно, и ухом не повели, но их молчание сказало ему, что он здорово удивил их своим знанием прошлого, которое они считали своей собственностью. «Может быть, я здесь и фрамлинг, – подумал Эндер, – но мне вовсе не обязательно быть невеждой, ребята».

– Да, – заговорила Кванда, – это тотем, от которого они получают… больше всего указаний. В последнее время. Семь или восемь лет. Они не позволяют нам смотреть на их ритуальное общение с предками, но, похоже, они при этом барабанят по стволу отполированными палочками. Порой по ночам мы слышим их.

– Палочками? Из сушняка?

– Видимо, да. А почему вы спрашиваете?

– Потому что у них нет ни каменных, ни металлических орудий – нечем резать дерево. Правильно? Да и как они станут рубить деревья, которые обожествляют?

– Мы не думаем, что они их именно обожествляют. Это тотемизм. Деревья…

– …Их умершие предки. Свинксы сажают деревья. Там, где тела.

Кванда хотела остановиться, заговорить о том, что интересует ее, задать ему несколько вопросов, но Эндер не собирался позволить ей и далее считать, что она – или Миро, если уж на то пошло, – руководит нынешней экспедицией. Эндер был намерен разговаривать со свинксами сам. Ни разу в жизни, готовя Речь, он не позволял другим управлять его действиями и сегодня не видел причин отказываться от этой привычки. Кроме того, он знал кое-что, чего не знали они. Теорию Элы.

– А в других местах? – спросил он. – Они сажают деревья просто так?

Эндером двигало не праздное любопытство. Он все еще думал о том, что рассказала ему Эла про местные аномалии в процессе размножения.

– И вообще, эти деревья растут сами по себе? Как семена или саженцы распространяются по лесу?

Зенадорес переглянулись.

– Мы не видели, – сказал Миро.

Кванда покачала головой:

– У нас нет данных. Похоже, деревья сажают только в телах убитых. Все деревья, которые мы видели в лесу, – очень старые, кроме этих трех, у ограды.

– Если мы не поторопимся, завтра здесь будет расти четвертое, – вставил Миро.

Ага. Вот откуда напряжение. Миро подгоняло желание спасти какого-то свинкса от… участи оказаться под корнями дерева. А вот Кванду беспокоило что-то совсем иное. Они рассказали ему достаточно, пусть теперь допрашивают. Эндер выпрямился и запрокинул голову, чтобы посмотреть на пышную крону дерева, на широко раскинувшиеся ветви, на бледно-зеленое свечение. Фотосинтез, конвергенция – неизбежность эволюции, одностороннее движение. Фокусная точка всех парадоксов Элы: эволюция этого мира прекрасно вписывалась в схему, повторяла базовые процессы, происходившие на всех Ста Мирах, а потом цепочка внезапно оборвалась и все обрушилось. Свинксы оказались одним из полудюжины видов, переживших катастрофу. Что же такое десколада, каким образом свинксы к ней приспособились?

Он захотел развернуть беседу, спросить: зачем мы остановились здесь, под этим деревом? Это заставит Кванду задавать свои вопросы. Но в эту минуту – голова откинута и прижата к стволу, листья нежно шелестят под едва ощутимым ветром – Эндера охватило неожиданно мощное ощущение, что он уже бывал здесь, уже однажды смотрел на эту крону. И совсем недавно. Быть того не может. На Трондхейме не растут высокие деревья, а в черте Милагре деревьев нет вообще. Почему этот солнечный свет, пробивающийся сквозь листву, кажется таким знакомым?

– Голос, – позвал Миро.

– Да, – отозвался Эндер, позволяя оторвать себя от этого непонятного переживания.

– Мы не хотели приводить вас сюда… – начал Миро.

Он говорил очень твердо, и речь его настолько очевидно предназначалась Кванде, что Эндер сразу понял: на самом деле Миро очень хотел его прихода, но на словах присоединился к недоверию Кванды, чтобы показать ей, что они с ней – едины. «Вы по уши влюблены друг в друга, – подумал Эндер. – А сегодня вечером, если я доживу до вечера и буду Говорить о смерти Маркано, мне придется сказать вам, что вы брат и сестра. Мне придется установить между вами стену – табу на инцест. И вы возненавидите меня».

– Скоро вы увидите кое-что… – Кванда даже не могла заставить себя назвать это.

Миро улыбнулся:

– Мы называем это Сомнительной Деятельностью. Это началось как-то случайно, еще во времена Пипо. Но Либо занимался этим сознательно, а мы продолжили его дело. Конечно, очень осторожно, постепенно. Мы не нарушаем все Постановления Конгресса подряд. Но понимаете, свинксы пережили несколько кризисов, мы просто должны были помочь. Например, несколько лет назад свинксам стало не хватать масиос, это такие древесные черви, их основная пища…