– Ваши усилия, Стрикленд, весьма похвальны. Однако боюсь, что действовать напролом не имеет смысла. Полковник Себастьян Моран – один из самых хитрых и опасных противников. Сейчас сеть в наших руках до того непрочна, что мы просто не сможем удержать столь крупного зверя.

– Но какого черта! – воскликнул Стрикленд. – Этот человек – честный солдат.

Холмс обреченно всплеснул руками.

– Да, наша сеть поистине непрочна, если даже представитель закона не способен распознать главного своего врага.

– Вы удивляете меня, мистер Холмс, – запротестовал Стрикленд. – Вы действительно полагаете, что я поверю, будто бы английский джентльмен, бывший офицер индийской армии ее величества, лучший в Индии охотник на крупного зверя, до сих пор никем не превзойденный по числу убитых тигров, – опасный преступник? Да я ведь встречался с ним всего два дня назад в клубе «Старый Ши-кари». Мы еще сыграли роббер в вист.

– Что ж, – пожал плечами Шерлок Холмс, – и правда, не мог же я ожидать от вас, что вы сможете разглядеть его истинную личину за всем этим маскарадом. В конце концов, Скотленд-Ярд еще несколько месяцев назад тоже не знал о существовании профессора Джеймса Мориарти. Однако поверьте мне, после профессора полковник Моран – едва ли не самый опасный из живущих ныне преступников.

Он полез во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда тонкую записную книжку в сафьяновом переплете.

– Ну-ка, что здесь о нем говорится? Я переписал сюда кое-что из своей картотеки жизнеописаний преступников. Ага, вот он.

Он протянул карточку Стрикленду. Я встал и, выглядывая из-за его плеча, прочел: «Моран Себастьян, полковник в отставке. Служил в первом саперном бангалурском полку. Родился в Лондоне в 1840 году. Сын сэра Огастеса Морана, кавалера ордена Бани, бывшего британского посланника в Персии. Окончил Итонский колледж и Оксфордский университет. Участвовал в кампаниях Джовакской, Афганской, Чарасиабской (дипломатическим курьером), Шерпурской и Кабульской. Автор книг: „Охота на крупного зверя в Западных Гималаях“ (1881) и „Три месяца в джунглях“ (1884). Адрес: Кондуит-стрит. Клубы: Англо-индийский, Тэнкервильский и карточный клуб „Бэгетель“ [30] . Адрес в Индии: вилла „Окленд“, военный городок Лахор. Клубы: „Пенджаб“ (Лахор), „Старый Шикари“ (Бомбей), „Черные Червы“ (Шимла)».

– Послушайте, мистер Холмс, – воззвал к нему я. – Но ведь на первый взгляд путь этого джентльмена – путь честного солдата.

– Вы правы, – ответил Холмс. – До известного момента он не делал ничего дурного. Это был человек с железными нервами. Вы, Стрикленд, наверняка слышали легенду о том, как он прополз по высохшему руслу реки и спас человека, вырвав его из когтей раненого тигра. Есть такие деревья, Хари, которые растут нормально до определенной высоты, а потом вдруг обнаруживают в своем развитии какое-нибудь уродливое отклонение от нормы. Это часто случается и с людьми. Согласно моей теории, каждый индивидуум повторяет в своем развитии историю развития всех своих предков, и я считаю, что каждый неожиданный поворот в сторону добра или зла объясняется каким-нибудь сильным влиянием, источник которого надо искать в родословной человека. Следовательно, его биография является как бы отражением в миниатюре биографии всей семьи.

– Ну, знаете, эта теория несколько фантастична.

– Что ж, не буду на ней настаивать. Каковы бы ни были причины, но полковник Моран сбился с верного пути. Послушайте, Стрикленд, если хайдерабадский карточный скандал и не запятнал безупречной репутации полковника, то таинственная смерть его дворецкого-индийца наверняка должна была заставить полицию по меньшей мере усомниться в его смиренности.

– Мистер Холмс, нам известны некоторые пятна в биографии полковника Морана, но, чтобы объявить человека главарем опасной преступной группировки, нужны более веские основания, нежели отдельные подозрительные происшествия.

– Конечно же вы правы, – раздраженно ответил Холмс. Он взял из коробки на столе сигару и запалил ее, а затем откинулся в кресле и, глядя в потолок, принялся пускать большие клубы дыма. – Что ж, мои шансы на успех близки к нулю, но мне ничего не остается, кроме как рискнуть, иначе моя скромная репутация будет окончательно погублена. Скажите-ка, Стрикленд, раз уж вам доводилось играть с Мораном в карты, вы ведь наверняка заметили, что у него не все в порядке с большим пальцем на правой руке.

– Да, я видел длинный и глубокий шрам, наискось через весь палец. Последствия неловкого обращения с охотничьим ножом.

– На самом деле он получил это увечье, сражаясь с женщиной-ножеметательницей, которую грязно предал и обесчестил. Но это не имеет никакого отношения к нашим нынешним делам. Хари, если бы вы были столь любезны одолжить мне свинцовый карандаш из того замечательного письменного набора, что выглядывает у вас из нагрудного кармана, я бы попытался доказать вам, джентльмены, что именно полковника Себастьяна Морана следует считать истинным виновником этого ужасного преступления.

Мистер Холмс достал из кармана перочинный нож и принялся точить мой карандаш. Срезав дерево и обнажив несколько дюймов мягкого свинца, он начал аккуратно соскабливать свинец на чистый лист бумаги. Десять минут спустя перед ним образовалась горка мельчайшего черного порошка. Затем он подошел к слону и взялся скрупулезно изучать его с помощью лупы. Слон поблескивал, когда мистер Холмс поворачивал его под лампой то так, то этак, однако я заметил, что он берет слона в руки только носовым платком и никак иначе.