И вот тут вступают в дело бизнес-романтики. Пытаться отвечать на любой байт информации, распространенной о нас в цифровой среде, – это совершенно не наш подход к интересному разговору. Мы не заинтересованы в прозрачности как ценности самой по себе. Бренд, по определению, вещь двойственная, и он начинает терять свою власть, когда становится слишком правильным, непротиворечивым.

Возможностей для ремистификации предостаточно. Начинающие – возьмите «брендбук». Многие разработчики стратегии брендов выступают за создание руководящих документов с детальными инструкциями по правильному месседжу, языку, стилю презентаций, дизайну и поведению для поддержания образа бренда. Я видел брендбуки толщиной в две страницы и в две сотни страниц, где предписывались правила на каждый потенциально возможный случай представления бренда – от размещения картинок на слайде PowerPoint до языка, который надо использовать для коротких презентаций на сетевых мероприятиях и цвета вашего галстука при этом. За свою карьеру я отвечал за создание нескольких таких брендбуков, и у меня ушло немало лет на понимание того, почему я всегда испытывал к ним отвращение. Разумеется, я не люблю, когда мной управляют, но важнее было другое: я не верил в декларируемую цель брендбука. Если все можно продумать и предусмотреть, значит, это не бренд.

Самые сильные, яркие, устойчивые бренды не нуждаются в брендбуке. Неявно смысл бренда понимается всеми. К примеру, в Frog Design ДНК команды была настолько уникальной, что новым сотрудникам не вручали брендбук; их скорее приглашали на клиентскую встречу. «Прыгайте и учитесь плавать в пруду», – гласил наш девиз. Подобно видным идеологам, культам, племенным лидерам и другим общинам с единой целью, бренды культивируются вокруг некой тайны, загадочной лакуны, которую нельзя заполнить. У Apple, возможно, был свой брендбук, но общий призыв исходил от личной ауры Стива Джобса, порождавшего таинственность и возвышенную загадочность вокруг запуска каждого нового продукта. Мы одновременно любили и ненавидели Apple. Именно так обращаются с нами великие бренды.

Все то же самое применимо и к короткой презентации в стиле «лифтовая встреча». Я никогда не понимал, почему люди к ним так привязываются, и я отказывался делать подобное во всех компаниях, где работал. В Frog Design мы часто шутили:

Frog был сложной организацией, требовавшей в значительной степени молчаливого знания. Упрощенные, шаблонные речи на сто слов никогда бы не смогли отразить то, «зачем мы все собрались».

Мои коллеги, отвечавшие за продажи, хотели, чтобы я как можно сильнее агитировал за наши предложения среди «голубых фишек», но многие из клиентов отказывались давать публичные рекомендации (в том числе из-за синдрома «изобретено-не-здесь»). Они были не склонны выдавать хоть какой-то кредит доверия стороннему агентству за изобретение. У нас не было другого выбора, кроме как превратить эту слабость в силу, и с годами я стал ценить достоинства такого поведения. Я стимулировал своих коллег отвечать максимально загадочно, если их где-то спрашивали о нашем портфолио:

Для бизнес-романтика самый эффективный брендбук и лучшая «лифтовая презентация» – это не ограниченное по времени высказывание, которое оставляет больше вопросов, чем дает ответов. Он не приносит ясности, пробуждает любопытство, а иногда даже запутывает. Обратите внимание, как люди обращаются к вам, когда им дали недостаточно информации: «Не могли бы вы рассказать об этом чуть больше?»

Мастером такого типа загадочности является McKinsey, «самая известная, секретная, дорогая, престижная, успешная, возбуждающая больше всего зависти и доверия, с самым неприятным менеджментом консалтинговая фирма в мире». Так утверждал журнал Fortune в 1993 году {190} . Это описание звучит правдиво и сейчас, по прошествии 20 лет, что свидетельствует о неослабевающей силе бренда, ставшего пионером в области профессионального консультирования топ-менеджмента.

Это иллюстрирует те эмоциональные факторы, которые являются составляющей успеха компании. Притом, насколько сложно экстраполировать опыт стратегического консалтинга, эти факторы влияют даже сильнее, чем в других сферах. Инвестиционный банкир и специалист по слияниям Феликс Рогатин иронично замечает: «Как можно оценить совет? Надо спросить людей, получивших этот совет, пусть скажут тебе, что они чувствуют» {191} .

Жизнеспособность профессии консультанта обусловлена представлением, что он знает больше, чем клиент. Управленческие консультанты являются «лавкой рецептов», как называет их идеолог менеджмента Клэйтон Кристенсен {192} . Они приходят в организацию клиента с мандатом на нарушение статус-кво, прописывают «рецепт» и дают своим заказчикам законное право принимать решения, зачастую непопулярные. McKinsey, возможно, больше, чем его конкуренты, получает выгоду от незримого контракта с клиентом. В основе его бизнес-модели лежит в высшей степени нематериальный актив: допущение авторитета, которое подкрепляет реальную репутацию. Рекомендации «Фирмы» остаются неоспоримыми, потому что их окружает аура элиты, смешанная с мощным запахом тайны.

Для составления рекомендаций «Фирма» увязывает все свои услуги (от сценария исследования до планирования) в финальный стратегический документ. В то время как в остальных сферах компании вынуждены все больше и больше «разупаковываться», потому что клиенты требуют большей прозрачности, McKinsey успешно отказывается предоставлять доступ в свой «черный ящик». Слишком большая прозрачность усложняет задачу по выставлению цены.

Вследствие этого «Фирма» рисует жирную линию между инсайдерами и аутсайдерами; она поддерживает культуру загадочности и клянется клиентам в сохранении тайны. На раскрытие любых конечных продуктов наложено табу. В результате мы имеем нулевую рекламу, и только негативные заголовки появляются в тот момент, когда становится известно о неудачных советах. (От злосчастного слияния Time Warner с AOL и неудачной стратегии General Motors против японских автопроизводителей {193} до неудачи с AT&T, которым McKinsey рассказала, что рынок сотовых телефонов останется нишевым.) Публичные ошибки McKinsey прекрасно описаны в недавно вышедшей книге Даффа Макдональда «The Firm: История McKinsey и ее тайное влияние на американский бизнес» [18] {194} . Однако они не причинили серьезного вреда репутации компании, и уж тем более не разрушили ее ауру.