Приказы Н. И. Ежова по проведению массовых арестов не только ориентировали, но и обязывали местные органы НКВД вскрывать повстанческие организации, шпионские, диверсионные группы. Сотрудники органов НКВД были поставлены перед необходимостью арестовывать сразу сотни и тысячи человек. Для придания видимости законности выдумывались различные повстанческие, правотроцкистские, шпионско-террористические, диверсионно-вредительские и тому подобные организации. Получалось так, что почти во всех краях, областях и республиках существовали эти организации и центры, и, как правило, их возглавляли первые секретари обкомов, крайкомов или ЦК нацкомпартий. Документы свидетельствуют, что репрессивный государственный механизм в этот период стал неуправляем.

В марте 1938 г. состоялся процесс над Бухариным, Рыковым, Ягодой и др. Это был последний открытый судебный процесс. Летом 1938 г. осознали, что не хватает специалистов в народном хозяйстве – инженеров , техников, экономистов, плановиков, врачей, агрономов и геологов, как вольнонаемных, так и заключенных, поэтому аресты стали проводить только с санкции НКВД СССР. После бегства к японцам испугавшегося ответственности за репрессии начальника Управления НКВД Дальневосточного края Г. С. Люшкова, которого ранее ставили в пример за высокие показатели арестованных, сам М. П. Фриновский приехал на Дальний Восток наводить порядок.

Он отметил в своей директиве от 6 июля 1938 г., что, несмотря на относительно высокие цифры арестованных в Дальневосточном крае, анализ проведенной оперативной работы указывает на явное неблагополучие в деле разгрома врагов.То есть лица, которые прошли по показаниям арестованных, не были учтены и не были репрессированы, следственная работа велась поверхностно. Арестованные троцкисты и правые якобы не допрашивались об их организационных преступных связях с эсерами, меньшевиками и др. Не все жены заговорщиков арестовывались. Приказывалось усилить следствие и в семидневный срок провести массовую операцию, тщательно подготовив аресты всех врагов в промышленности, войсках, укрепрайонах. 9 июля уже приступили к составлению оперативных списков на весь антисоветский элемент, подлежащий репрессированию. Из-за бегства Люшкова руководство НКВД СССР действовало безжалостно, думая уже только о собственном выживании. Тучи сгустились и над всесильным наркомом Ежовым. В августе 1938 г. его заместителем был назначен секретарь Закавказского крайкома ВКП(б) Л. П. Берия. Ситуация в репрессивной политике начала меняться.

Решением Политбюро от 15 сентября 1938 г. оставшиеся нерассмотренными следственные дела на арестованных по контрреволюционным контингентам были переданы на местах на рассмотрение «особых троек» в составе первого секретаря обкома, крайкома ВКП(б) или ЦК нацкомпартий, начальника соответствующего управления НКВД и прокурора области, края, республики. Пошел процесс свертывания операций. С 23 октября 1938 г. арест иностранного подданного производился только с санкции народного комиссара внутренних дел Союза СССР или его заместителя. 16 ноября 1938 г. Политбюро утвердило проект директивы СНК СССР и ЦК ВКП(б), которая гласила: «Приостановить с 16 ноября впредь до особого распоряжения рассмотрения всех дел на «тройках», в военных трибуналах и Военной коллегии Верховного суда СССР, направленных на их рассмотрение в порядке особых приказов в ином, упрощенном порядке».

Карикатура Б. Ефимова на бывших «оппозиционеров». 1938 г.

17 ноября 1938 г. вышло Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», в котором отмечалась большая работа, проделанная органами НКВД СССР по разгрому шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок. Вместе с тем были отмечены недостатки: неполнота следствия (из-за упрощенного ведения) и слабая организация оперативной работы. Досталось и прокуратуре, не принимавшей меры по устранению недостатков по ведению следствия.

В Постановлении отмечалось, что пробравшиеся в органы НКВД и прокуратуру враги народа пытались не подчиняться партийному контролю. При этом забывалось, что проведение всех операций санкционировал лично И. В. Сталин. Предлагалось запретить проведение всех массовых операций. Ликвидировать судебные «тройки». При арестах и ведении следствия предписывалось строгое соблюдение законности. Местным партийным органам в течение двух месяцев предлагалось пересмотреть состав сотрудников прокуратуры, осуществляющих наблюдение за органами НКВД. Все следователи органов НКВД в Центре и на местах могли назначаться только по приказу народного комиссара внутренних дел СССР. СНК СССР и ЦК ВКП(б) в своем постановлении предупреждали, что любой работник прокуратуры и НКВД за нарушение советских законов будет привлекаться к строгой ответственности [524] .

После выхода этого постановления обстановка на местах стала меняться. Если раньше приветствовалось предоставление дополнительных лимитов, то после указанного постановления заслугой считался саботаж «ежовской» репрессивной политики. Шла проверка снятых с рассмотрения 3447 «альбомных» дел Особого совещания. Требовалось прекратить производство массовых операций по арестам и выселению. Отныне арестовывать полагалось в строго индивидуальном порядке, предварительно согласовав эту меру с прокурором. Считались утратившими силу приказы, циркуляры и распоряжения НКВД СССР по спецоперациям. В Особое совещание при НКВД СССР разрешалось направлять дела с резолюцией прокурора при обстоятельствах, препятствующих передаче дела в суд. Эти дела докладывались лично народными комиссарами внутренних дел союзных и автономных республик и начальниками краевых и областных УНКВД или их заместителями [525] .

Таким образом, как и в период коллективизации, руководство партии и правительства приняло меры к исправлению допущенных ошибок. Политбюро ЦК ВКП(б) оказалось вроде бы ни при чем, возложив вину за массовые репрессии на НКВД и прокуратуру. Однако документы свидетельствуют о том, что ни одно решение не принималось органами безопасности и прокуратуры самостоятельно. Политбюро жестко контролировало деятельность этих ведомств, периодически заменяя руководящий кадровый состав партийными работниками. Вся деятельность органов государственной безопасности строго регламентировалась. Ни один вопрос, который касался деятельности органов НКВД, не выносился на рассмотрение Совнаркома без предварительного обсуждения на Политбюро ЦК ВКП(б). Все вопросы репрессивной политики государственных органов рассматривались, организовывались и направлялись через Политбюро.