– Перибея, если у тебя будет дочь, обещай назвать ее моим именем.

Девушка хотела сказать: «А ты моим», но подумала, что это будет слишком жестоко, и лишь согласно кивнула:

– Обещаю.

– Нет, лучше именем моей младшей сестры Федры. Она была хорошей девочкой, я зря не замечала ее.

– Хорошо, вторую дочь я назову именем твоей сестры. Только не проси назвать сына Миносом.

– Минос не имя для простых людей, это царское имя Крита. А сына тебе лучше назвать именем твоего собственного отца, так будет честней.

Так болтали две юные женщины, которые совсем недавно были соперницами, даже врагами, потому что боролись за внимание одного мужчины. Но Тезей не выбрал ни одну из них. Однако Перибея чувствовала, что объединило их вовсе не невнимание царя Афин к обеим, а судьба Ариадны. Боги обошлись с дочерью Миноса слишком жестоко. Ее мать поплатилась жизнью за порочную страсть к быку, но за что расплачивалась дочь? Всего лишь за то, что была добра и терпелива к брату, в уродстве которого не виновата?

– Знаешь, я не всегда понимаю богов, – пожаловалась однажды Перибея Антию.

– Не всегда? Я их не понимаю куда чаще, чем понимаю. Почему Минос жив и здоров, а Ариадна должна погибнуть? Почему Минотавр словно выбрал для своей мести людям ту, которая была к нему так добра?

– Антий, у нас с тобой одинаковые мысли.

– Ты еще и умеешь думать? – рассмеялся Антий.

В другой раз Перибея набросилась бы на друга с кулачками, но сейчас ее слишком занимала судьба несчастной Ариадны, и чем ближе была развязка их ожиданий, тем сильней.

– Знаешь, я никогда не убивала людей просто так, а уж младенца…

– Не думай об этом, тебе не придется убивать, все сделаем мы с Идасом.

Перибея только вздохнула, хоть от этого освободили…

Медея снова разглядывала дымку в шаре. За ее спиной стоял молодой человек со странными, словно драконьими глазами.

– Что ты там видишь?

– Почему ты не видишь? – чуть повернула в его сторону голову Медея.

– Потому что я не колдун. Расскажи, чтобы я знал, что происходит.

– Ариадна вот-вот родит, но эти трое начеку, они готовы убить ребенка с драконьими глазами. Может, подождешь, ты ведь ждал столько тысячелетий?

– Ты не знаешь, что такое ждать хоть один лишний день.

– Знаю, я ждала не меньше.

– Но не в Тартаре!

– И ты теперь не в Тартаре. А месть – блюдо, которое лучше подавать холодным, тогда ею наслаждаешься сполна.

Драконьи глаза сузились, превратившись в щелки, ноздри точеного носа тоже приобрели странный вид, дыхание стало горячим.

– Эй, осторожней, ты спалишь мой дом! – воззвала к своему собеседнику Медея.

– Моя месть будет страшна.

– Не сомневаюсь, – пробурчала себе под нос колдунья.

– А за что ты мстишь людям?

– Не всем, только ахейцам.

– Так за что? – узкие глаза буравили ее лицо тяжелым взглядом.

Взгляд Медеи остановился, она словно видела что-то вне шара и этой комнаты.

– За предательство. Меня предал Ясон, привезя в Иолк и потом предпочтя другую. Предали в Фивах, предали в Коринфе, предал Эгей в Афинах… Все они должны быть уничтожены твоим огнем в первую очередь. Ты обещал.

– Конечно.

– Антий, Идас, Ариадна рожает! – глаза Перибеи готовы вылезти на лоб. Такой испуганной Идас ее еще не видел.

Он задал вопрос кивком, она поняла, помотала головой:

– Нет, не знаю. Пока ничего не знаю. Ей нужно помочь уйти подальше от людей в горы.

Ариадна действительно едва переводила дыхание от скручивающей внутренности боли. Перибея и Идас подхватили под руки и потащили в гору. Антий шел следом, пытаясь понять, не преследует ли их кто-нибудь.

– Потерпи немного, уже скоро, – успокоила Перибея, а Идас поинтересовался:

– Ариадна, ты не могла бы прекратить это на время, пока мы не доведем тебя до хижины?

– Идас! – взвыла Перибея, – разве ЭТО можно прекратить или начать по своему желанию?!

Сама молодая женщина идти уже не могла, ноги подкашивались. Их догнал Антий, косо посмотрел на замершую от боли Ариадну, кинул свою сумку Идасу и, дождавшись короткой передышки у мучавшейся женщины, решительно подхватил ее на руки:

– Так будет быстрей.

Ариадна до крови закусила губу, чтобы не кричать.

Они успели добраться до приготовленной хижины, но стоило Антию опустить Ариадну на ложе, как сдерживаться она больше не смогла.