Роулинг Джоан Кэтлин
Шрифт:
– И там тебя приговорят?
– Скорее всего.
– Очень было бы хорошо, - произнес дядя зловредным тоном.
– Так, если это все… - сказал Гарри и встал. Ему отчаянно хотелось побыть одному, поразмыслить. Может быть, послать весточку Рону, Гермионе или Сириусу.
– Нет, это не все, черт тебя подери!
– проревел дядя Вернон.
– Садись давай обратно!
– Ну, и что дальше?
– раздраженно спросил Гарри.
– Дадли, вот что!
– гаркнул дядя Вернон.
– Я в точности хочу знать, что произошло с моим сыном!
– Отлично!
– крикнул взбешенный Гарри, и из кончика волшебной палочки, которую он все еще сжимал в руке, посыпались красные и золотые искры. Испуганные Дурсли дружно вздрогнули.
– Мы с Дадли вошли в проулок между улицей Магнолий и улицей Глициний, - быстро заговорил Гарри, стараясь обуздать свою злость.
– Дадли стал меня доводить, ну, я и вынул волшебную палочку. Вынул, но не использовал. Тут появились два дементора…
– Да кто они такие, в конце концов, эти дементоиды?!
– в бешенстве спросил дядя Вернон.
– Что они делают? ЧТО?
– Я вам уже сказал. Они высасывают из тебя всю радость, - объяснил Гарри.
– И, если есть возможность, целуют тебя…
– Целуют?
– вылупил глаза дядя Вернон.
– Целуют?
– Так они это называют. Они высасывают из человека душу через рот.
Тетя Петунья слабо вскрикнула.
– Из него - душу?Нет, они же не могли… У него осталась…
Она схватила Дадли за плечи и стала трясти, как будто хотела проверить, стучит в нем душа или уже нет.
– Конечно, она у него осталась. Если бы они ее забрали, вы бы увидели, - сердито сказал Гарри.
– Отбился от них, да, сынок?
– громко спросил дядя Вернон с видом человека, пытающегося вернуть разговор в понятную ему плоскость.
– Врезал им пару раз по-свойски, и готово!
– Дементору нельзя врезать по-свойски, - проговорил Гарри сквозь стиснутые зубы.
– Почему тогда с ним все в порядке?
– загремел дядя Вернон.
– Почему он не пустой? А?
– Потому что я применил заклинание…
Ш-Ш-Ш-УХ-Х! Со стуком и с шелестом крыльев, подняв облачко мягкой золы, из кухонного камина пробкой вылетела четвертая сова.
– Ради всего святого!
– взревел дядя Вернон и выдернул из усов два хороших пучка волос, чего с ним не случалось очень давно.
– Никаких сов в моем доме, ясно вам? Я этого не потерплю ни под каким видом!
Гарри между тем уже вытаскивал из совиной лапы пергаментный свиток. Он был настолько уверен, что это письмо от Дамблдора, объясняющее все - и дементоров, и миссис Фигг, и намерения Министерства, и то, как он, Дамблдор, собирается все уладить, - что впервые в жизни испытал разочарование, увидев почерк Сириуса. Не слушая дядю Вернона, продолжавшего бушевать по поводу сов, и щурясь из-за нового облачка золы, которое птица подняла, вылетая через дымоход, Гарри прочел записку.
Артур только что сообщил нам о случившемся. В любом случае не выходи больше из дома.
Такая реакция на все, что произошло за этот вечер, показалась Гарри настолько несообразной, что он перевернул пергамент в поисках продолжения. Но на обратной стороне ничего не было.
И в нем опять стала подниматься злость. Разве он не заслужил похвалу от всех и каждого за то, что в одиночку отразил нападение двух дементоров? И мистер Уизли, и Сириус пишут ему так, словно он проштрафился, и, кажется, приберегают нагоняй до того момента, когда станет ясно, сколько вреда он причинил.
– Целые стада… Я хотел сказать, целые стаи сов носятся по моему дому! Я этого не потерплю, точно тебе говорю…
– Я не могу помешать им приносить письма!
– огрызнулся Гарри, комкая послание Сириуса.
– А я хочу знать правду о том, что случилось!
– проревел дядя Вернон.
– Если Дадли досталось от этих демендеров, почему тогда тебя исключают? Ты совершил что-то не то, ты сам в этом признался!
Гарри сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. О пять начинала болеть ушибленная голова. Больше всего на свете он хотел уйти из этой кухни, от этих Дурслей.
– Я применил заклинание Патронуса, чтобы избавиться от дементоров, - сказал он, заставляя себя говорить ровным тоном.
– Это единственное, что от них защищает.
– Но что они делали в Литтл-Уингинге, эти дементоиды?
– возмущенно спросил дядя Вернон.
– Понятия не имею, - устало ответил Гарри.
Под яркими лампами дневного света в голове у него болезненно пульсировало. Злость сходила на нет. Он был обессилен, опустошен. Дурсли не сводили с него глаз.
– Это все ты, - с нажимом сказал дядя Вернон.
– Это из-за тебя, я знаю, не отнекивайся. Иначе зачем им было здесь ошиваться? Зачем им было лезть в этот проулок? Ты единственный… единственный… - Он явно не мог заставить себя произнести слово «волшебник».
– Единственный сам знаешь ктона много миль вокруг.