–  Что ж, это все упрощает, - жизнерадостно проговорил Дамблдор.
– Похоже, Сириус знал, что делал. Ты - полноправный владелец дома номер двенадцать на площади Гриммо, а также Кикимера.

–  А что, я должен все время держать его при себе?
– спросил Гарри в ужасе, глядя, как Кикимер бьется в конвульсиях у его ног.

–  Да нет, - ответил Дамблдор.
– Если позволишь дать тебе совет, можно было бы отправить его в Хогвартс, пусть работает на кухне. Тогда другие домовые эльфы смогут за ним присматривать.

–  Ага, - обрадовался Гарри, - ага, я так и сделаю. Э-э… Кикимер… отправляйся в Хогвартс, будешь работать там на кухне вместе с другими домовиками.

Кикимер, лежа на спине с задранными кверху руками и ногами, бросил на Гарри взгляд, полный глубочайшего отвращения, и исчез с громким треском, как и появился.

–  Хорошо, - сказал Дамблдор.
– Теперь еще вопрос с гиппогрифом Клювокрылом. После смерти Сириуса за ним ухаживал Хагрид, но теперь Клю-вокрыл твой, так что если ты хочешь распорядиться им как-нибудь иначе…

–  Нет, - ответил Гарри, не раздумывая, - пусть остается у Хагрида. Я думаю, Клювокрыл и сам бы этого хотел.

–  Хагрид будет в восторге, - сказал Дамблдор с улыбкой.
– Он так обрадовался, когда снова увидел Клювокрыла. Кстати, мы решили на всякий случай дать Клювокрылу новое имя. Он временно зовется Махаон, хотя, на мой взгляд, едва ли кто-нибудь в Министерстве способен догадаться, что это тот самый гиппогриф, которого они когда-то приговорили к смерти. Так, Гарри, твой чемодан уже собран?

–  М-м…

–  Не верил, что я на самом деле приду?
– проницательно заметил Дамблдор.

–  Я сейчас пойду, э-э… закончу собираться, - заторопился Гарри, подхватив с пола телескоп и кроссовки.

У него ушло чуть больше десяти минут на то, чтобы разыскать все необходимое. В конце концов он вытащил из-под кровати мантию-невидимку, завинтил крышечку чернильницы с меняющими цвет чернилами, запихал в чемодан котел и кое-как захлопнул крышку. Волоча одной рукой чемодан, в другой держа клетку с Буклей, он снова спустился на первый этаж.

К его разочарованию, Дамблдора в прихожей не оказалось, а это значило, что придется еще раз вернуться в гостиную.

В гостиной никто не разговаривал. Дамблдор тихонько напевал себе под нос, чувствуя себя, по-видимому, вполне непринужденно, но в воздухе ощущалось напряжение, вязкое, словно остывший соус. Гарри сказал, не решаясь взглянуть на Дурслей:

–  Профессор… я готов.

–  Хорошо, - сказал Дамблдор.
– Только еще одно, напоследок.
– Он снова повернулся к Дурслям.
– Как вы, без сомнения, знаете, через год Гарри станет совершеннолетним…

–  Нет, - возразила тетя Петунья, раскрыв рот в первый раз со времени появления Дамблдора.

–  Прошу прощения?
– вежливо удивился Дамблдор.

–  Нет, не станет. Он на месяц младше Дадли, а Дадли только через два года исполнится восемнадцать.

–  Ах вот как, - любезно сказал Дамблдор, - но у волшебников совершеннолетие наступает в семнадцать лет.

–  Нелепость, - пробормотал дядя Вернон, но Дамблдор не обратил на него внимания.

–  Как вы уже знаете, чародей по имени Волан-де-Морт вернулся в нашу страну. Волшебное сообщество находится в состоянии войны. Лорд Волан-де-Морт уже несколько раз пытался убить Гарри, и сейчас вашему племяннику грозит еще большая опасность, чем в тот день, пятнадцать лет назад, когда я оставил его на пороге вашего дома с письмом, в котором рассказывал об убийстве его родителей и выражал надежду, что вы позаботитесь о нем, как о своем родном ребенке.

Дамблдор помолчал, и хотя он не проявлял никаких внешних признаков гнева, а голос его оставался спокойным и ровным, Гарри почувствовал идущий от него холодок и заметил, что Дурсли на диване теснее прижались друг к другу.

–  Вы не выполнили мою просьбу. Вы никогда не относились к Гарри как к сыну. От вас он не видел ничего, кроме пренебрежения, а часто и жестокости. Единственное, что радует - он, по крайней мере, был избавлен от того ужасного вреда, который вы нанесли несчастному мальчику, что сидит сейчас между вами.

Тетя Петунья и дядя Вернон инстинктивно оглянулись по сторонам, как будто рассчитывали увидеть еще какого-то мальчика, кроме Дадли, стиснутого между ними.

–  Мы… причинили вред Дадлику? Да что вы тут… - свирепо начал дядя Вернон, но Дамблдор поднял палец, призывая к молчанию, и тут же наступила тишина, как будто дядя Вернон разом онемел.

–  Магия, которую я призвал пятнадцать лет назад, дает Гарри могущественную защиту, пока он может назвать ваш дом своим домом. Хотя он был здесь глубоко несчастен, хотя ему здесь не были рады, хотя с ним плохо обращались - по крайней мере, пусть и с неохотой, но вы приютили его под своей крышей. Действие магии прекратится, как только Гарри исполнится семнадцать лет, другими словами, когда он станет взрослым. Я прошу вас только об одном: позвольте Гарри еще один раз вернуться сюда в будущем году. Тогда защита продлится до его семнадцатилетия.