Шрифт:
– Отец, а ты знаешь этого журналиста?
– Арс, «знаешь» – не то слово. Года полтора назад он мне пару раз звонил, напрашиваясь на интервью. Я тогда отказался. Фамилию я запомнил, поскольку прочел несколько довольно дельных его заметок. Обычно о науке пишут полные недоросли. Слуцкий среди них приятно выделялся.
– Наверное, что-то пронюхал по поводу гена… Интересно откуда? Как ты думаешь?
– Понятия не имею, зачем он ко мне шел, да еще без предупреждения…
В кармане Арсения запел мобильник – Василий предупреждал банкира о своем присутствии. Арсений поднялся:
– Ладно, папа, поеду. Ты не забыл – сегодня брат Кирилла встречается по нашей теме в Белом доме. Я не очень верю, что нас с тобой вызовут. Но ты, на всякий случай, трубку не отключай и держи поблизости. У тебя есть привычка оставлять ее в разных местах и не слышать звонка.
– Хорошо, Арс, я постараюсь…
– Сделай одолжение. Я буду в банке. Если что, за тобой заеду.
Арсений поцеловал Марию Николаевну в седеющий висок и направился в прихожую. Мать проводила его до дверей:
– Береги себя, мой мальчик.
– Не волнуйся, мама. Кстати, тебе привет от Катерины.
– Ты с ней виделся?
– Перестукивался по «аське»…
– Это еще что такое?
– Не забивай голову.
– А все же?
– Компьютерная программа общения в живом времени.
– Вроде телеграфа?
– В самую точку.
– Храни тебя Господь.
Мария Николаевна перекрестила сына и по привычке поспешила на балкон. Дождалась, пока Арсений усядется в машину, и вернулась к мужу:
– Саша, скажи, Катерина тебе ничего не говорила?
– О чем, Машенька?
– Господи, до чего ты толстокожий! О нашем Арсике, конечно. О чем же еще? Появились у них отношения после поездки в Дубну или опять мимо…
– Нет, Машенька, об этом мы с Сурковой не говорили. Мы вчера осматривали обезьян. У них ген восстановился. Это мы с ней и обсуждали. Что, на мой взгляд, гораздо увлекательнее.
– Саша, ты весь в крошках… Когда ты уже научишься есть аккуратно?
– Поздно учиться, дорогая.
– Учиться, милый, никогда не поздно. Сам об этом всегда талдычишь…
– Применительно к науке. А хорошие манеры вбивают в человека с детства. Теперь поздно…. Всю жизнь путаю, в какой руке положено держать вилку, а в какой ножик.
Мария Николаевна промолчала, посчитав тему исчерпанной, и посмотрела на экран. Показывали пожар в Лондоне.
«Хорошо, что не только у нас случается гадость», – подумала женщина и неожиданно испугалась:
– Саша, его же чуть не убили. Теперь нападут на тебя.
– Маша, не начинай…
– Саша, ты хоть смотри по сторонам и не ходи по пустынным улицам.
Александр Ильич ответил уже в прихожей:
– Маша, где ты видела в центре Москвы пустынные улицы?
Мария Николаевна оставила его вопрос без внимания, перекрестила мужа в прихожей и, по обыкновению, отправилась на балкон. Там дождалась, пока Александр Ильич окажется во дворе и, сложив ладошки «рупором», крикнула:
– На перекрестке смотри на светофор, а то угодишь под машину.
Профессор задрал голову и улыбнулся. Она, как всегда, не поняла, дошел до него смысл ее слов или нет.
Убийство вора в законе Банькова в уголовной среде наделало много шума. Сходняк собрали в среду на Кузнецком мосту. Из окна гостиной просматривалось серое здание, некогда наводившее ужас на большую часть населения огромной страны. И хоть памятник «железному Феликсу» давно освободил клумбу Лубянской площади, старые москвичи до сих пор называют ее именем чекиста-ленинца.
Квартиру для столь серьезного совещания предложил ее хозяин, Антон Первяков, по кличке Первач. Сам авторитетный уголовник в ней не жил, но часто использовал для нужд братвы – селил беглых зеков, устраивал гулянки для фартовых ребят и пускал тех, кому приспичило залечь на дно. О том, что Первач истинным хозяином «хазы» не являлся, знали лишь сотрудники того серого здания, что столь ясно просматривалось в окне гостиной. Там квартира Первякова значилась как конспиративная и числилась за отделом подполковника ФСБ, Степана Андреевича Ластина. Этот отдел внедрял своих людей в среду уголовников и, при случае, когда законные методы не сулили быстрого успеха, пользовался их услугами.