Шрифт:
– Что это? – спросил князь, и протянул руку к стрелам, которые упали к нему ближе.
– Осторожнее, – сразу предупредил князь-воевода. – Стрелы отравлены.
– Ещё не легче… – Годослав руку на мгновение остановил, потом всё же взял одну стрелу, повертел между пальцев, и рассмотрел. – И зачем ты мне их принёс? Не мне они предназначены?
– Мне, княже, мне… В меня одна летела. Едва-едва не попала – вовремя я сам обернулся, и коня поворотил…
Годослав нахмурился:
– Рассказывай!
Дражко рассказал. Рассказал и про то, как предупреждал его юный разведчик Власко, а он не послушался. И как они с Власко захватили пленника, который теперь пропал вместе с двумя дружинниками.
– Надо сыск чинить! – решил Годослав. – Сам знаешь, кто один раз покушался, и во второй попытается то же самое сделать, и в третий, пока своего не добьётся… Сам что думаешь? Откуда у этих воров [100] руки тянутся?
Ответить Дражко не успел, потому что в дверь постучали, хотя шагов по коридору слышно не было. И князь бодричей, и князь-воевода хорошо знали, что так обычно ходит Ставр, и без доклада только он один так подошёл бы к двери. И Годослав сразу ответил:
100
Слово «вор» в древнеславянских языках означало не совсем то, что оно теперь означает. Но трактовалось гораздо шире. Даже тот, кто не выполняет приказ, считался вором. Ослушник считался вором. Убийца считался вором, предатель считался вором. Настоящие воры, которые воровали, естественно, тоже так же назывались. У восточных славян часто использовалось слово тать, имеющее то же значение, что и «вор», «разбойник».
– Входи, Ставр, входи. Ты как раз нам и нужен.
Это, в самом деле, оказался Ставр. Вошёл, посмотрел на двоюродных братьев-князей внимательным своим взглядом, лук со стрелами глазами измерил, перешагнул лужу, которую сделал котенок, и сказал спокойно:
– Вижу, как раз обсуждаете то, о чём я говорить пришёл… – и кивнул на разрубленный лук и стрелы.
– Ты знаешь? – спросил Годослав. – Тогда – говори… Хотя я за тобой по другому поводу посылал, как собирался и за князем-воеводой послать…
– Я у городских ворот отрока Власко встретил с дружинниками князя-воеводы. Мне рассказали. Они сюда едут… Нашли двух воев убитых… Их везут… А пленник пропал…
– Убиты? – Дражко встал. – Они опытные вои…
– Точно такие же стрелы… – Ставр кивнул на стол. – Отравлены. Яд сильный. Быстро умерли… Не успели сопротивление оказать, хотя мечи вытащить успели.
– Это уже превосходит все ожидания, и терпения здесь проявлять невозможно никакого, – сказал Годослав строго. Таким тоном сказал, чеканя, и отделяя слова друг от друга, каким обычно приказывал что-то нерадивым боярам-советникам. – Что можешь сообщить, Ставр?
– Пока я ничего не могу сообщить. Я даже не видел этого человека… Который стрелял в князя-воеводу…
– Мы с Власко решили, что он хозарин, – сказал Дражко.
– Хозарин? – с удивлением переспросил Годослав.
– Не думаю, – не согласился волхв. – Хозары носят луки похожие на наши. Только чуть-чуть послабее, потому что костяного прозора не имеют. И пользуются ими отменно [101] . Власко с хозарами дела не имел, потому и не знает… И с греками дела, практически, не имел. И потому не знает, что этот лук греческий. Я приставил к Власко своего человека – Сфирку, чтоб порасспросил, и сам поискал. Сфирка искать умеет лучше собаки…
101
Хозарский (хазарский) лук, как и славянский, как и арабские луки, происходит от лука скифского. Славянский лук отличался от всех других сложных луков тем, что имел дополнительный костяной прозор, увеличивающий силу натяжения. Из-за этого прозора стрельцу требовалось приложить много сил, чтобы натянуть тетиву, но и стрела зато летела гораздо дальше и била сильнее, нежели у других луков. Но не каждый человек был способен из такого лука стрелять. Требовалась значительная физическая сила в руках.
Князь-воевода опустил усы вместе с головой, и задумался.
– Что голову повесил? – рисовано-бодро сказал Годослав. – Защитим мы тебя. Ты со своими усами – достояние нашего княжества, и рисковать тобой мы не можем себе позволить.
– Греческий лук… – Дражко расправил плечи, соображая, и не слишком напоминал испуганного покушением человека. – И отравленные стрелы… И убийство из засады… Всё это византийские манеры… Откровенно византийские, которые греки стараются притащить в Европу… Я вижу два варианта отношения византийцев ко мне. Всего лишь два варианта, из которых один может оказаться правильным, хотя не отрицаю возможности существования других…
– Ну-ну… Слушаем тебя! – поторопил двоюродного брата Годослав.
Ставр молча ждал продолжения, оперев обе ладони на посох, и держа его перед подбородком. При высоченном росте Ставра сам посох, доходящий длиной ему до подбородка, походил на молодое дерево.
– Только сегодня, выезжая из Дворца, я встретился на лестнице с князем Додоном. Мы с ним ни разу не разговаривали после его возвращения из Византии. И хотя близких отношений между нами никогда не было, мы ведь даже приятелями не числились, он сегодня почему-то очень набивался мне в друзья, и даже просил пригласить его в гости…
– Сегодня пригласить? – пожелал уточнить ситуацию Ставр.
– Да, он спросил, куда я еду, и попросил взять его с собой.
– Значит, Додон знал, куда ты едешь? – теперь уточнения попросил князь Годослав.
– Именно так. Додон разговаривал со слугой, когда я спускался. Потом я стоял на крыльце, дожидаясь, когда подадут лошадь, и разговаривал с Власко, а мимо нас прошёл слуга Додона. Тот самый, с которым князь разговаривал. Власко посмотрел на него, и попросил меня надеть панцирь. Так же, как тогда, когда меня хотели убить бояре.