В Русе в то время правил старый князь Здравень сын Здравеня, когда-то наладивший добрососедские отношения ещё с Владимиром Старым [104] , отцом Буривоя, так, что два города вели совместную торговлю, и отправляли в дали дальние общие богатые обозы, попеременно выставляя с обозами стражу. Но с Буривоем отношения у старого князя не ладились, да он и не стремился их наладить, потому что видел и чувствовал необузданный нрав словенского князя, и понимал отлично, что с таким договариваться всегда трудно. Особенно, когда Буривоя стали поддерживать посадские советники Славена, считающие, что Руса мешает их процветанию. Здравень, надо сказать, при этом не слишком жаловал и родственных варягов-русов из Бьярмии, всегда таких беспокойных, и доставляющий излишек хлопот городу, имеющему, как князю обычно казалось, склонность только лишь к промышленной добыче и к торговле. И Здравеню, уже давно уставшему от забот, в последние годы правления хотелось именно спокойствия и тишины. И он ошибочно считал, что того же мнения поддерживается и посадский совет, составленный из представителей самых разных слоёв городского общества. Однако князь определённо недооценил любовь своих подданных к сильной молодой руке, и к перспективам, которые открывались перед торговцами и промышленниками с завоеванием новых земель.

Руса извечно славилась, как город солеваров. Она и закладывалась там, где можно было вываривать из естественных источников этот всем необходимый продукт. Соль, товар редкий и ценный, отправлялась и в глубинные полуденные земли, и в страны закатные, и в страны полуночные, и продавалась порой чуть не на вес золота. Только в Бьярмии были собственные соляные разработки, но не такие, как в Русе. В Бьярмии соль была каменная, и легко вырубалась топором, а потом перемалывалась на крупной меленке. Такая добыча была намного более дешевой. Тем Бьярмия и приманивала варягов, обещая новые доходы. Город давно стал золотым дном, где большинству русов жилось совсем не плохо. Но соляных источников, бьющих прямо из-под земли, для более широкого развёртывания, для размаха, которого многим зажиточным горожанам хотелось, не хватало, да и не все имели к этим источникам доступ – эти-то и пополняли ряды варягов-русов в Бьярмии. Однако и городская прибыль от продажи соли быстро уходила в оборот, и включалась в другую торговлю, принося местным боярам, тоже не чурающимся таровитого дела, сообразительным купцам и промышленникам новые прибыли. Город богател год от года, и деловым людям, как всегда бывает, хотелось вкладывать деньги в новые предприятия. Богатство требовало себе подпитки в виде нового богатства – так бывает всегда. Развёртывание дела вширь вроде бы красиво обещала Бьярмия. Но за Бьярмию всё ещё продолжалась многолетняя война. И непонятно было, кому богатая страна достанется.

Таким образом, среди деловой части населения Русы, а таковых было большинство, войны варягов-русов с соседями-словенами, вопреки мнению князя Здравеня, пользовались не только молчаливой поддержкой, но и негласной финансовой подпиткой, обещающей скорую отдачу. И популярность князя Войномира, своими успехами в этой войне показавшему горизонт надежд, оказалась такой большой, что в городе, с распространением вестей о пленении молодого князя и талантливого полководца, быстро началось брожение умов. Имя Войномира повторялось на каждой торговой площади, в каждой лавке, на каждом углу. Начал потихоньку закипать и посадский совет, чуткий к общественному мнению. Первыми голос горожан, как всегда бывает, услышали советники князя, и только потом донесли до него самого. Уже в качестве готового и принятого решения, утверждённого посадским советом. Осталось только Здравеню согласие дать.

– И где сейчас пропадает этот избиватель ведмедей Буривой? – поинтересовался рыхлый телом, да и духом князь Здравень, недовольный тем, что ему предлагают начать серьезные переговоры, с обязательными угрозами, следовательно, нарушить такой нерушимый и спокойный порядок, заведённый в княжеском тереме.

– Точно никто не знает. Но, по слухам, он раненый лежит в крепости Карела. Прячется, боится, что его найдут, а дружины у него мало…

– И что, мне туда, к нему ехать?.. Искать? Там он или не там… Где это? – чуть не в ужасе воскликнул Здравень.

– Нет, княже… Буривой нам пока не нужен. Войномира в Славене держат. Надо туда послов отправить… К посадскому совету… Но самому тебе, батюшка наш, не к лицу ехать, да и не по годам… Помоложе кого найдём…

Такими словами старого князя легко утешили. Если ему никуда ехать не надо было, он согласие на переговоры дал, и приказал подготовить послов, и послать их через Ильмень-море на десятке саней с серебряными бубенцами, чтоб солидно и прилично было, как богатому и сильному городу и полагается.

– И пусть договариваются… Только… Где ж денег на выкуп взять?..

Вопрос пока остался без ответа. Последовало, как вариант, продолжение первого предложения.

– Надо так договариваться. По братски. А вот ежели не договоримся, княже, тогда…

– Что тогда?

– Тогда вот и надо будет Буривоя искать, брать крепость штурмом, Буривоя захватывать, и менять на Войномира…

Лишняя суета и хлопоты Здравеню не нравились.

– Договаривайтесь… Денег на выкуп у городской казны, небось, хватит… Да и народ попросить не зазорно, подсобит чай, если так этого молодчика-рубаку любит.

Послы выехали на следующее же утро. Они уже были готовы. И поехали те, кто хорошие торговые и родственные связи со словенами имеет. Хотели напрямую в посадский совет обратиться. Не получилось. Княжич Вадимир русов туда просто не допустил, но к себе пригласил. Сам послов выслушал, ходя и в присутствии посадника боярина Лебедяна, но пообещал твёрдо:

– Я подумаю, как с Войномиром поступить… Через неделю приезжайте…

– Нельзя неделю ждать, княже… – настаивали послы. – Нас в городе не поймут, скажут, продались словенам… Пошлют тогда уже дружину оружную… А кому это надо? Нам, кто в мире и честности торговлю ведет, разор один. И Славену тоже…

– Я бы, говоря честно, отпустил вашего Войномира без выкупа. Но не я его захватил, а батюшка мой. Пошлю к нему гонца. Как батюшка решит, так и будет. Неделю подождите… Войномир за неделю не расклеится… – Вадимир остался непреклонен, и показал это даже голосом – уважительным, без грубости, свойственной Буривою, но предельно твёрдым, даже неожиданно твердым для многих, кто считал, что Вадимира хорошо знает.

Вадимир, конечно же, не мог прямо сказать послам соседнего города, что князя Войномира в Славене нет. Это значило бы сразу же отправить за старшим братом сильную погоню, которую сам Вадимир со своими небольшими воинскими силами задержать полностью не сможет. В одном месте задержит, другие пойдут другим путём. Да и вообще дружина княжича способна только стены сохранить до подхода главных сил, занятых при Буривое во множестве крепостей и крепостиц, а на большее рассчитывать не приходится. Не собирать же ополчение, как делается в случае набегов соседей с полуночной стороны, урман или свеев.