Это объяснение было совсем простым. Но я по-прежнему не разобрался, насколько просто или сложно все обстояло на самом деле. Я вновь посмотрел на Ларису.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Монсеньора Папазяна прихлопнули.

Ларина покрутила пустой стакан в руках и столкнула его с кровати на ковер.

— Ты думаешь, отец имеет к этому отношение?

Я не шевельнулся.

— Лариса, если ты хочешь одеться, уже в самый раз. Довольно поздно.

Ее взгляд томно скользнул по моему лицу. Потом она откинулась на подушки и закрыла глаза руками. Простыни уже давно валялись в стороне.

Я посмотрел на нее и отругал себя за бесчувственность.

Затем подошел к тумбочке, поставил на нее свой стакан и раздавил сигарету в пепельнице.

Лариса вновь набросилась на меня, обвила руками, прижалась всем телом. Мне было довольно сложно сопротивляться. Но я твердо знал, что не имею права поддаваться ее натиску. Я попробовал не реагировать, но это не остановило ее, и я начал чувствовать себя довольно плохо. Наконец решительным движением я оторвал ее от себя и бросил на подушки.

— Не стоит терять время, киска, — почти с отеческой добротой произнес я. — Ты пытаешься обмануть саму себя.

В ее глазах были неутоленные голод и боль.

— Я не знаю твоего убитого, если его на самом деле убили. Я не виновата в его смерти. Уверена, что и отец не виноват.

— А я уверен в обратном. Тем более ты его дочь.

— Но я хочу быть твоей…

— На двух стульях не усидишь.

— Он мой отец, я не могу стать его врагом.

— Вот поэтому я и говорю тебе — спокойной ночи. Я услышал от тебя все, что хотел, и теперь мне пора уходить.

Лариса все не желала отказываться от своего замысла.

— Ты просто запугиваешь меня. Я тебе не верю.

— Как хочешь.

— Значит, ты собираешься обо всем настучать в ментуру?

— Все может статься, ты мне подсказала недурную идею.

— В таком случае имей в виду: я тебе ничего не говорила, я буду отрицать все. Тебя засмеют, если ты начнешь рассказывать что-нибудь из нашего разговора.

— Надо мной и так уже посмеялись.

— Но не я, — шепнула она, — неужели ты не можешь просто лечь рядом и поговорить со мной?

Достав еще сигарету, я зажег ее. Рука моя при этом была совершенно твердой.

— Нет, — сказал я. — Не могу. Так что спокойной ночи.

— И куда ты идешь?

— Наверное, в гостиницу.

— Ну не уходи, пожалуйста. — Лицо Ларисы приняло напряженное, испуганное выражение.

— Почему же? — грубо спросил я. — Это что, еще одно поручение отца — держать меня здесь, чтобы я случайно не появился в нежелательном месте?

— Нет-нет. Я просто тебя прошу…

— Извини, пожалуйста, — сказал я, поворачиваясь, чтобы бы уйти.

— Понимаешь, я случайно услышала, как они говорили… Я…

Я резко обернулся, и взгляд мой был твердым и беспощадным.

— Кто «они» и о чем именно говорили?

— Не знаю о чем именно, не знаю! Я просто слышала отрывок разговора. Но я испугалась за тебя. Я знаю — тебе не надо возвращаться в гостиницу. Вот почему я хочу, чтобы ты остался здесь. Там тебе грозит опасность!

— Слишком грубо сработано, и никак тебе не поможет

Я подошел к двери. За паузой последовали бессвязные крики, я услышал, как она вскочила с постели, — и Лариса вновь повисла на мне, откинув всякий стыд, лицо ее было мокрым от слез.

— Пожалуйста, не уходи, ты не должен уходить!

— Почему?

— Я не могу тебе все сказать. Я и не знаю. Знаю только что ты не должен. Дорогой, я люблю тебя. Ты можешь остаться здесь, со мной? Я скажу отцу, что не повезу его домой. Он поедет поездом. Он не узнает, что ты здесь. Мне все безразлично. Я хочу, чтобы ты остался, дорогой… дорогой…

Я стоял неподвижно, как статуя.

— А потом, — бормотала она, — утром я сделаю тебе завтрак, я приготовлю то, что ты любишь. Если ты хочешь вернуться в эту дыру, в свой ужасный Усмановск, мы можем поехать туда вдвоем… Ты сможешь познакомиться с отцом, мы вместе поужинаем, я уверена, вы друг другу понравитесь. У вас так много общего… — Лариса снова обняла меня.

Схватив за запястья, я оторвал ее от себя. Я был разозлен, но неизвестно, чем больше — ее тупостью или своей собственной нерешительностью. В конце концов я почти бросил ее на кровать.

— Спокойной ночи, — сказал я, — передавай привет своему папаше. — Лариса села на кровати с глупым выражением лица и никак не могла понять, что же произошло.

Я пересек гостиную, вышел на лестничную площадку и закрыл за собой дверь. Быстро спустившись по лестнице, я вышел на улицу. Откуда ни возьмись показалось такси.