– Возможно, физически. Но с той злосчастной истории с Элизабет Рамзи ты живешь вполсилы. Не думай, что мы с отцом ничего не замечаем.

Дыхание Дэвида оборвалось, а вместе с ним ропот толпы и отдаленный шум прибоя, оставшись за пределами его внутреннего горизонта. За все одиннадцать лет, минувшие с того дня, мать никогда не поднимала эту тему, хотя он всегда подозревал, что, как и все остальные обитатели Морега, считает его виновным в смерти Элизабет.

Почему она заговорила об этом сейчас?

Длинные пальцы матери обхватили его внезапно увлажнившееся запястье.

– Ты замечательный сын, Дэвид, и настоящий мужчина: вот вчера спас целую семью, рискуя собственной жизнью.

Дэвид отпрянул, словно его хрупкая как тростинка мать врезала ему кулаком в живот как заправский боксер.

– Откуда ты знаешь? – Он приложил определенные усилия, чтобы до нее ничего не дошло, не желая подвергать лишним волнениям.

Ее пальцы крепче сжали его запястье.

– Это было на первой странице местной газеты. Может, мои легкие и слабеют, но, уверяю, зрение все такое же острое, как раньше.

– Это не я один… Любой на моем месте…

– Не любой. – Она покачала головой, отпустив его запястье. – И если верить газете, никто не последовал твоему примеру, кроме той девушки, мисс Кэролайн Толбертсон. – Мать опустилась на стул со вздохом облегчения. – Просто ты, кажется, до сих пор не способен видеть то, что все остальные всегда знали. Мужчина, который бросился вчера в воду, чтобы спасти эту несчастную семью, все тот же, что был и в истории с Элизабет. У тебя доброе сердце, Дэвид, и, будь хоть малейшая возможность спасти ее, у меня нет и тени сомнений, что ты бы это сделал.

В горле Дэвида образовался тугой ком, и он выдержал паузу, расправляя одеяло вокруг ног матери.

– У меня была такая возможность, мама, но я предпочел более простой выход.

Миссис Кэмерон покачала головой.

– Я знаю, что она отвергла твое предложение. И мне известно кое-что еще, о чем ты не знаешь. Она начала кокетничать с Джеймсом Маккензи даже раньше, чем ты успел уехать из города.

Дэвид резко втянул воздух. Ходили слухи, что в те последние дни Элизабет обратилась за утешением к его лучшему другу, Джеймсу Маккензи. Дэвид вынес это из разговоров, которые гуляли по Морегу как ветер с нагорья, но всегда думал, что это он толкнул Элизабет в объятия Джеймса, не подозревая, что она сделала это по собственному желанию.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросил он.

– От его матери. Тебе, наверное, известно, что недавно Джеймс помирился со своими родственниками и прояснил некоторые факты, связанные с той историей. – Она затенила глаза ладонью, устремив взгляд на горизонт, словно речь шла о чем-то обыденном, а не о самом драматическом событии в жизни ее сына. – Подумать только, какое ужасное решение приняла эта девушка. Эгоистичное, я бы сказала. Она могла бы обратиться к нам, мы с радостью позаботились бы о ее благополучии.

Ее рука медленно опустилась, и он увидел слезы у нее на глазах.

– Нам это тоже причинило боль. Ведь это был наш внук. Ты не желал говорить об этом, и мы могли только наблюдать за твоими страданиями и надеяться, что время вылечит всех нас.

Дэвид сделал вид, что поправляет уголок одеяла, не зная, что сказать. Неудивительно, что его мать так одержима идеей увидеть его женатым и подержать на руках светловолосого внука. До этого момента ему не приходило в голову, что она, возможно, тоже переживает собственную утрату.

– Я не сознавал, что ты так много знаешь о случившемся с Элизабет.

– Ну, пока ты был в армии, мы с твоим отцом тоже не сознавали, как сильно повлияла на тебя та история. Но когда ты вернулся в Морег, стало ясно, что ты все еще живешь в тени прошлого. Мы оба решили, что тебе нужен небольшой толчок, чтобы снова начать жить. – Она поерзала на сиденье, но отказалась от его помощи, когда он попытался отрегулировать спинку ее стула. – Эта поездка задумана не только ради меня, но и ради тебя, как ты, полагаю, догадался.

Губы Дэвида сжались. Он подозревал, конечно, что за его спиной плетется какой-то заговор, но предполагал, что поездка в Брайтон затеяна, чтобы помочь ему найти жену, а не излечить его душу. Теперь настойчивость матери в выборе пункта назначения обрела больший смысл. Она знала, что его полк стоял поблизости от Брайтона, и, должно быть, рассчитывала, что география сыграет роль в его переосмысливании прошлого.

Дэвид с усилием сглотнул, протолкнув благодарность, которая комом застряла в горле, на более подходящее место в глубине груди. До этого момента он, в сущности, не сознавал свою потребность в прощении, как и решимость матери предоставить его ему.