Неровность я заметил еще и по уровню воды в моем стакане на столе. Сначала я не обратил на это внимание, но неровность поверхности заметна любому наблюдательному человеку.

Признаюсь, что я иногда балуюсь энергетическим маятником. Это миниатюрный строительный отвес – маленькая заостренная латунная гирька на тонкой нитке. Мне всегда смешно, когда этот маятник начинает самостоятельно качаться над рукой между большим и указательным пальцем, стоит только задать какой-то интересующий вас вопрос и, сказав, как должен качаться маятник при положительном или отрицательном ответе.

В гостинице маятник играл роль отвеса, который показал, что стены гостиницы наклонены, не так сильно, как у башни в итальянском городе Пиза, но достаточно заметно. Выйдя на улицу, я проверил свои наблюдения с помощью отвеса и констатировал, что отель наклоняется в одну сторону. Если так пойдет, то в какой-то момент здание может рухнуть, уничтожив как постояльцев, так и жителей близлежащих домов.

По результатам своих наблюдений я встретился с главным инженером гостиничного комплекса.

– Что вы, что вы, – замахал он руками в ответ на мои предположения. – Гостиница стоит на монолите. Никакое землетрясение ее не шелохнет. А стены, они иногда имеют свойство быть кривыми. Что сделать, если строители немного напортачили?

– Мне кажется, что вы принимаете меня за представителя контролирующих органов, – сказал я, – неужели вас не предупредили, что на мои вопросы нужно отвечать откровенно?

Главный инженер сидел молча.

– Я уже попытался довести свою озабоченность этим до инвесторов, – сказал он, – но меня никто не хочет слушать. По моим подсчетам, с момента сдачи в эксплуатацию отклонение верхней точки от оси составило около пятидесяти сантиметров. Но нет никаких повреждений и деформаций фундамента и коммуникаций. Выходит, что двигается скалистая масса, на которой стоит здание. Как она поведет себя дальше, непонятно. Похоже, что мы стоим на шаре и при достижении критического угла можем упасть вместе с шаром. А каким будет критический угол, невозможно даже представить.

– А как работает лифтовое хозяйство? – спросил я.

– Пока нормально, – сказал главный инженер, – но есть какая-то повышенная электрическая или электромагнитная напряженность.

– И в чем это проявляется? – поинтересовался я.

– Пока ничего страшного, – сообщил он, – у нас самый быстрый интернет, более яркое свечение ламп при нормальном потреблении электроэнергии и что самое удивительное, здесь заводятся автомобили, у которых в других местах «нет искры».

– А ваши работники не замечали каких-либо странностей в гостинице и в подсобных помещениях? – задал я самый интересующий меня вопрос.

– Как вам сказать, – замялся мой собеседник, – у нас каждый встречается с какими-то странностями. В слесарке такого можно наслушаться, что уши завянут. Но это все рабочие байки, потому что такого в принципе быть не может или может быть, но только по пьянке.

– Так что это за пьяные байки? – спросил я.

– Да, – инженер снисходительно махнул рукой, – сантехник Никифоров с похмелья то ли подрался с кем-то, то ли стукнулся обо что-то, получил фонарь под глаз и начал заговариваться. Говорит, что был в дикарском племени, которое не знает даже огня. Когда он прикурил от спички и зажег им костер, то они сделали его своим вождем. Его, конечно, подняли на смех. Никифорова это крепко задело, и стал он в деталях описывать то, что можно увидеть только в краеведческом музее. Жена написала на него заявление, когда он сказал, что переспал со здоровенной дикаркой, которая намного сексуальнее жены. Ну, та и обиделась. А в психушке ему тоже не поверили, а он кричит дико, когда ему не верят, ну и поместили его к буйным больным.

– Он единственный из ваших работников, кто попал туда? – задал я очередной вопрос.

– Не первый, – как-то неуверенно сказал главный инженер. – На моей памяти человек пять увезли и все с белой горячкой, богов видели, а один так с Брежневым водку пил.

Было бы неплохо потравить байки вместе со слесарями, но это все равно, что объявить о моем специальном задании в отеле. А если знает кто-то один, то завтра будут знать все, а послезавтра об этом заговорит весь город, а там и весь мир узнает о тайнах отеля «Lissabon».

Справки о совершенных убийствах были достойны пера автора ужастиков про маньяков и про бензопилы под номером два и три.

Практически все трупы были ужасно изуродованы. Патологоанатомы дают только описание нанесенных повреждений, а уж следователь или читатель сами должны догадываться, как и что было.

Честно говоря, людям с неуравновешенной психикой или расстроенными нервами лучше не читать мои записки о путешествиях по отелю «Lissabon».

Каждый день приносил что-то новое и неожиданное.

Также неожиданно я столкнулся с дамой, выходившей из треугольной комнаты, и от ее крика чуть сам не закричал, но вовремя спохватился, закрыл ей рукой рот и снова втолкнул в ту комнату, из которой она выходила.

Меня тоже удивило, что комната треугольная, но я быстро представил себе конфигурацию гостиницы в виде не полностью открытой книги и успокоился. Таких треугольных и параллелепипедных помещений должно быть немало и все они входят в категорию подсобных. А нечистая сила как раз и любит такие аномалии.