Как и ожидалось, вблизи привлёкшие их взгляд холмы оказались останками бывшей здесь ранее когда-то длинной и высокой земляной плотины. От неё к настоящему времени остался лишь длинный ряд оплывших от времени невысоких холмов с широкими проранами меж них, рассекавшими бывшую плотину на небольшие, непонятно каким чудом ещё сохранившиеся нетронутыми участками.

Замерев на вершине одного из них, Сидор с Димоном мрачно разглядывали открывшийся перед ними вид огромного, заросшего камышом и рогозом болота, во что ныне превратился явно бывший здесь ранее большой водоём.

— Знакомая картина — Рыбинское водохранилище, после спуска из него воды и осушения прилегающих заболоченных территорий, — невесело пошутил Димон, — только естественно без рыбы.

Всё как всегда, ничего нового. Невесело. И как всё знакомо. Болото, опять болото. Да ещё такое здоровое. С рыбалкой здесь явно туго, а вот с охотой на уток, я б сюда как-нибудь при случае заглянул. А в плавнях, глядишь, и кабанчика заполевать можно.

Не сдержавшись, Сидор грязно выругался в ответ.

— Камышовый рай, будь он трижды неладен. Очередной, — процедил он сквозь зубы. — Давно вас не было, любимых моих прудов.

— Таких, не было давно, — улыбнулся Димон. — Таких больших я вообще здесь не припомню. Хотя, что-то припоминаю. Болото в верховьях Мутной, там, где мы уткнулись в разрушенный каньон, что-то такое близкое. Близнецы братья, оба два. Бли-и-ин, Сидор, во что мы с тобой опять вляпались?

А кто-то тут недавно мне жаловался, что ему воды не хватает, — покосился он на стоявшего рядом товарища, — Вот тебе твоя вода, хоть залейся. Только восстанови порушенную плотину, водослив, шлюз, сливной канал, акведук подлатай, всё остальное по мелочи, и будет тебе щастя. Если я чего-то забыл перечислить, не беда, ты меня, если что, поправишь. Ты ж у нас специалист, — мрачно ухмыльнулся он.

Признаться, оснований для пессимизма у Димона было более чем в достатке. Высотой остатки разрушенной платины, даже в нынешнем порядком оплывшем виде были не менее десяти метров, что выгодно отличало этот пруд от всех, виденных ими ранее. Да и сама эта разрушенная плотина тянулась от протекавшего по центру долины ручья не менее чем на несколько сот метров в обе стороны, утыкаясь краями в склоны неглубокой речной долины, сразу навевая грустные думы об объёмах предстоящих работ.

Ни внешний вид водоёма, ни общее состояние всех сооружений на плотине и всего вокруг не внушали ни малейшего оптимизма. Многочисленные прораны в теле бывшей плотины вообще вгоняли в тоску. Разрушенный водорегулирующий шлюз, разрушенное чуть ли не до основания начало водовода акведука с торчащими из вывороченных камней кладки кусками проржавевшей до состояния трухи железной арматуры, прочее вмурованное в камень железо, всё кругом представляло самое тягостное впечатление.

Про полуразрушенный же акведук, требовавший самого незамедлительного и пристального к себе внимания, вообще речи не шло. С одного взгляда было понятно, что если тут приводить всё в нормальное рабочее состояние, средств уйдёт немерено. А не восстанавливать, так, глядишь и вообще скоро сам в городе без воды останешься.

— Это который по счёту водоём будет? — мрачно уточнил Димон. — Третий? И опять одно и то ж. Классика жанра. Всё кругом порушено, всё кругом ничьё, всё "до основания", всё потом "затем", как когда-то и не здесь говаривал один товаристч. Век бы той сволочи на сковородке у чертей жариться.

Э-э-э-х, жизнь моя жестянка, — тоскливо протянул Димон. — За что ж нам такое, Сидор? Точь-точь как в сказке — чем дальше, тем страшней.

Ну? Чего стоим? Кого ждём? — повернулся он к стоящему рядом Сидору. — Вон там справа, под склоном, кажись, наш питьевой акведук начинается. Во-во, вон там, где отводной канал с разрушенным шлюзом, кажись там. А вон там, дальше к востоку останки какой-то деревеньки виднеются, и, судя по развалинам, останки ещё каких-то каменных сооружений. Похоже, — приставил он ладонь козырьком ко лбу, — крепостица защитная была там, деревеньку и акведук разом охраняла. Или это вообще одинокая охранная башня? Или останки охранного периметра вокруг всего поселения? Смотреть будем? — бросил он на Сидора косой взгляд. — Нет?! Почему-то я так и подумал.

Тяжело, и как-то обречённо вздохнув, Димон опустил руку.

— А пруд? — отвернулся он к водоёму. — Пруд смотреть будем? Нет? Почему-то и это я так же подумал, — невесело ещё раз ухмыльнулся он. — Видать, не только мне надоели эти руины и голые камни. Наконец-то и до тебя что-то стало доходить.

— Чего молчишь? — покосился он на молчаливого Сидора.

— Думаю. Это сколько же деньжищ надо будет сюда вбухать, чтобы всё это хоть как-то восстановить? Не чужих, а наших собственных, горбом заработанных, — тяжело вздохнул Сидор. — Никаких денег не хватит на все эти развалины.

Перед Сидором с Димоном простиралось большое открытое пространство бывшего здесь когда-то огромного водохранилища, от которого к этому времени осталась лишь заросшая камышом и рогозом огромная мелководная лужа, со временем грозившая окончательно превратиться в не менее большое болото.

Однако через остатки разрушенного временем водослива до сих пор ещё вытекал вполне себе изрядный для этого времени года ручеёк. Наверное, единственное, что здесь было ценного — чистая питьевая вода.

Картина всеобщей разрухи была привычная и самая удручающая. А как ещё держались вертикально буквально дышащие на ладан, не иначе как чудом каким-то ещё стоящие вертикально опоры нитки питьевого акведука, до сих пор каким-то чудом ещё работавшего, вообще было непонятно.