И вот этот момент, дружочек, мы с тобой тщательно обыграем. Именно этим мы подцепим мстительного Сидора. Заставим его построить нам наши суда для наших нужд, продав притом ему, возможно, пустую уже шахту, и пообещав поддержку в будущем набеге на Устьинских князей.

— Набег — такая же фикция? — тихо поинтересовался Виталик. — Пообещаем, а в удобный момент кинем.

— Зачем же. Мы поможем ему, а он поможет нам, — тихо, с издёвкой рассмеялся атаман. — А у князей Устьинских много есть чего интересного по сусекам. Будет неплохо там пошуршать.

— Нашему теляти, да вовка б зъисты, — едва слышным обречённым голосом прошептал Виталик.

Дорога домой, в ставший уже чуть ли не родным Солёный Плёс, как и ожидалось, заняла чуть ли не вполовину меньше времени, чем путь от моря к солёному озеру, уложились почти в три дня. Уже вечером третьего дня, в глубоких сумерках отряд был на расстоянии нескольких часов неспешного конного перехода от городских ворот, и, если б чуть-чуть поднатужились, не сильно заполночь могли бы быть в родных казармах.

Могли бы, да только желания на то совершенно не было. В первую очередь у руководства. Места здесь были уже тихие, свободные от лихих разбойников, в обилии встречающихся на дорогах Приморья, и здесь, практически под стенами города можно было спокойно, без опаски заночевать. Хорошо Ван со своими ящерами поработали в окрестностях города за прошедшие с зимы месяцы, капитально зачистив пригороды от любителей лёгкой поживы. Так что теперь можно было не опасаться ночных неприятностей.

Поэтому место под ночёвку облюбовали в давно уже обжитых пологих холмах, отстоящих от городских стен буквально на десяток вёрст. Место здесь уж очень под лагерь было удобное, давно и хорошо обустроенное, как раз под такой случай. Был даже ключ с чистой питьевой водой — под склоном холма на дальнем краю ровной, словно стол каменистой площадки. И были давно ставшие острейшим дефицитом в городе сухие дрова, рядом в небольшом лесочке, орошаемом водами всё того же ключа.

Хорошо дома в каменных стенах да на чистых простынях, уютнее и спокойнее, а в степи, под звёздами юга, в походной палатке, летом, когда в приоткрытый полог палатки врывается напоённый степными ароматами прохладный ночной воздух — вольготнее.

Да и спешить особо уже некуда, вон он город практически рядом. Так что и остальной народ в отряде также был не прочь провести ещё одну ночку в степи.

Тем более что утром можно было, никуда не торопясь, нормально выспаться. А потом, хорошо отдохнув, с новыми силами, без суеты за пару часов неспешно добраться до родных казарм. А там, впереди — целый день свободный. Как говорится, день отъезда, день приезда — выходной день. Никаких тебе нарядов, никаких дежурств! Можно сходить в увольнение в город, если есть охота и есть к кому, или сплавать в залив на рыбалку, коль будет на то желание, или просто позагорать на берегу — никто не тронет, к делам нескончаемым не привлечёт. А вечером — баня, шашлыки и танцы с девчатами из отряда амазонок. Одним словом — день отдыха.

Так что, когда отряд не так уж и поздно добрался до знакомых холмов, Сидор объявил ночёвку, сказав, что торопиться им некуда и последнюю ночь они ночуют в степи. Как следствие, весь отряд дружно, радостными криками поддержал "правильное" решение.

И всё бы хорошо, да только в этот раз спокойно выспаться не довелось. Через час, когда все улеглись, а кое-кто успел даже задремать, дежурные подняли отряд по тревоге. На месте города полыхало зарево пожарища, отчётливо видимое с вершины холма, у подножия которого отряд устроился на ночёвку. Город у моря горел.

Через пять минут к городу была выслана разведка с приказом тихо, не привлекая внимания разобраться, что происходит. Обратно ждали к рассвету.

Так что все не занятые в охране, уже через несколько минут могли спокойно вернуться к прерванному отдыху. Предпринимать что-либо без понимания того что происходит у моря, никто не собирался.

Через полчаса весь лагерь спал. Ночка впереди предстояла тревожная.

Возвращаться домой утром как можно ранее — был давно установленный Сидором для себя принцип, ещё с прежних времён жизни на Земле, когда что ему, что Димону приходилось частенько мотаться по командировкам в многочисленные провинциальные города России. Впрочем, для Димона, был ещё ряд причин в прошлом, почему он предпочитал из любых странствий возвращаться домой рано поутру. В большей степени связанный с обилием своих, в прошлом многочисленных пассий, зачастую бывших за кем-нибудь замужем. Последнего, впрочем, за Димоном давно уже не водилось. Конкретно, начиная с того исторического момента, когда он хорошо не подумав связался с тремя хитроумными близняшками амазонками, и сам того не заметив влип по полной. И всё ведь из-за собственной любвеобильности. Дурной, не иначе. Скромнее надо было ему быть, скромнее.

Три любящие жены любому мужику на счёт раз мозг вынесут, что бы он сам о себе там ни думал. Бывает, что и одна с тем лихо справляется, но три уж точно. Точнее, постоянных две, поскольку третья благополучно всё это время пребывала в одиночестве у себя на родине и о воссоединении с семьёй, точнее с блудливым мужем, не думала совершенно, другие были у неё планы и интересы, с семьёй никак не связанные, карьеру в армии Амазонии она делала.

Но не о сёстрах речь, о наших двух героях, давно полюбивших приезжать в новый город рано утром, особенно летом, когда солнце давно уже встало, а все кругом ещё спят. Что люди, что собаки, что звери и птица разная, не считая конечно петухов. Все спят, а ты уже на ногах и с любопытством наблюдаешь, как медленно не спеша просыпается незнакомый город.

Самое милое время дня в провинции — раннее утро. И так-то в провинциальных городках на улицах для столичного жителя мало жителей, особенно для москвича, привыкшего к постоянной толчее и сутолоке, а летним утром в провинции — для него как-то по-особому пусто. Ни души кругом. Одно слово — лепота.

Так и в этом мире повелось, чуть ли не с первых дней здесь их появления, особенно укрепившись за последнюю пару лет, когда им обоим немало пришлось помотаться по всему Приморью с торговыми обозами.