– Прекратили американцы летать? Я и не заметил.

– Ходят северной трассой, есть и такая. А мы вдруг затеяли ремонт полосы и гостиницы. Как и у тебя, с размахом.

Морозов передал другу небольшой арбуз. Это был неожиданный для любого северянина подарок! Ондрюшенко остолбенел.

— Давай сумку. Для сынка. У меня есть секрет: в трех теплицах полочки близко к стеклу. Попробовал — растут! Вроде уже спелые. Никому не говорю, боюсь, отнимут для начальства.

— Ну, приду и удивлю! Спасибо тебе.

Уже когда шли к выходу, радист сказал:

– Кажется, и мы, и вы одних гостей ожидаем. Вчера открытым текстом врезался в эфир Мазурук. Из Иркутска делал разгон Сеймчану. И сказал сгоряча, чтобы приготовились к приему гостей. Оттуда, понимаешь? У нас слухи давно ходят, их летчики говорили нашим, что вроде сам Рузвельт собирается. Вряд ли. Куда ему, он же на коляске, ноги парализованные. Вот ты и сопоставь эту байку летчиков и приезд к тебе генерала. Ну, только никому, Сережа. Никому! Сам понимаешь…

Морозов почувствовал, как у него загорелось лицо. Невероятно! Доверить встречу бывшему зеку? Или не нашлось «своего» агронома?

Или время подгоняет. Теперь понятно, почему генералу Сидорову пришлось познакомиться с «делом» сусуманского агронома: решал, можно ли на него положиться? Но почему тот же Сидоров не сказал ему сам о гостях? Вероятно, еще не был уверен, что выбор на должность гида найдет поддержку у Никишова, вот и ограничился простым знакомством, сказавши, что приедет еще раз и проверит, все ли сделано, скажет, наконец, каких-таких гостей ему, Морозову, поручают встретить, отвечать на вопросы, показать хозяйство.

Труднее всего было Сергею не проговориться дома. Он одевался, обедал, лежал на диване необыкновенно молчаливый, замкнутый. Оля вдруг присела рядом, положила ладонь на его лоб, подержала.

– Нет, не заболел. А что молчишь? Тревожишься? Какой повод?

– Устал. Лучше не расспрашивай, такая кутерьма!

– А почему кутерьма? Этот генерал?

– Разнес меня за грязь, даже за твои цветы — почему в баночках из-под фарша?

Утром, когда они завтракали, Ольга глянула в окно и ахнула:

– Смотри-ка, жестяную мастерскую ломают! Ты велел?

– Новую поставят, — сказал Сергей. — Не вписывается в пейзаж. Не смотрится.

– А кто ее рассматривать собирается?

Не дожидаясь новых вопросов, Сергей влез в комбинезон и ушел.

Сидоров приехал снова без свиты, даже начальника политотдела Сенатова с собой не взял. Он сразу прошел на агробазу и успел многое осмотреть, пока Морозова нашли на ближнем поле, где он знакомил с делами только что присланного в Сусуман второго агронома. Фамилия и имя агронома были польские — Стефан Потоцкий, да и лицо — с той самой неуловимой иронией, которая свойственна многим полякам.

К генералу они подошли вместе, поздоровались. Рыжеватые брови Сидорова чуть приподнялись, когда Лотоцкий назвал себя.

– По заявке совхоза? — спросил у Морозова.

– Да, у нас начинает действовать второе отделение совхоза, — он показал место левей аэродрома. — Мне одному трудно справиться.

– Пусть знакомится с полями без вас, — Сидоров смотрел поверх головы нового агронома. — А мы еще раз пройдемся по агробазе.

Лотоцкий ушел, а генерал все стоял, все осматривался. Было пасмурно, Морджот закрылся облаками.

– Хотелось бы солнца, — вздохнул генерал.

– Не в моей власти, — осмелился заметить Морозов.

– При солнце ясней видны недостатки, — то ли в шутку, то ли всерьез отозвался Сидоров. — Откуда начнем обход?

– С вахты, наверное.

– Это не вахта, Морозов, а вход на агробазу. Вахта в лагере. Забудьте это слово.

– И рад бы. Да сидит в памяти. Самое скучное место. Особенно зимой.

Сидоров не ответил, руки засунул в карманы плаща, шел медленно, оглядывая все, что встречал. Теплицы сияли и в этот пасмурный день. Чистые стекла, белые борта стеллажей, песочек, яркая зелень. Только тепличницы в своей униформе… О чем и сказал Морозов.

– Надо бы приодеть девчат.

– Не беспокойтесь. Один день им придется погулять за пределами агробазы. Тут будут дамы из поселка.

– Да что они понимают?! — Морозов сказал это сердито.

– Им не надо ничего понимать. Они будут присутствовать. И улыбаться гостям. Проинструктированы.

За два часа обхода генерал не обнаружил сколько-нибудь серьезных недостатков. Они присели у входа в третий блок. Лицо Сидорова выражало тихий покой. Доволен… Он вдруг положил ладонь на колено агронома, пристукнул.