Телефон зазвонил без четверти пять. И столь сладостен показался мне этот звук, что я снял трубку лишь на четвертом звонке.

– Слушаю.

– В семь вечера в ваш номер зайдет мужчина, мистер Которн, – жена Сачетти, как обычно, решила, что она может не представляться.

– Кто говорит? – изобразил я неведение.

– Убедитесь, что за вами нет слежки, – она словно не расслышала.

– Что за мужчина?

– Вы его узнаете, – и повесила трубку.

Положил трубку и я, вернулся на диван.

– Женщина-дракон. В семь вечера за нами придет мужчина.

– За нами?

– А разве вы не составите мне компанию?

– Я хотел бы знать, сказала она «за вами» или «за тобой».

– Она сказала «за тобой», но я перефразировал это – «за нами». Кстати, позвоню-ка я Дэнджефилду.

Я вновь подошел к телефонному аппарату, набрал номер отеля «Стрэнд», попросил телефонистку коммутатора соединить меня с мистером Дэнджефилдом. Она попыталась, но никто не снимал трубку. Она спросила, не хочу ли я что-нибудь передать. Я попросил передать ему, что Которн ждет его звонка.

– Нет дома?

– Нет.

– Как вам понравилась его теория относительно штаб-квартиры, куда стекаются все ставки?

– Я от нее не в восторге.

– Я тоже, но лучше искать эту штаб-квартиру, чем сидеть в номере отеля.

– Но нам-то иного не оставалось.

Триппет ушел в свой номер, как он сказал, написать письмо жене и позвонить Лим Панг Сэму. Я же остался лежать на диване и считать трещины в потолке. Конечно, это время я мог бы использовать с большей пользой для себя, читая газету или изучая китайский, но я лежал и считал трещины, пятнадцать больших и шесть едва заметных, только намечающихся. Я жду, говорил я себе, мужчину, который должен отвести меня к Анджело Сачетти. И сам этому не верил. В действительности я ждал, когда Сачетти начнет падать в воду с китайской джонки, подмигивая мне левым глазом. Он упал в четверть седьмого, с присущими его падению судорогами и обильным потоотделением. Когда приступ прошел, я направился в ванную и принял душ, в третий раз за день. Одевался я медленно, чтобы убить побольше времени. Надел белую рубашку из египетского хлопка, полосатый галстук, темно-синий поплиновый костюм, черные носки и туфли. Довершил мой наряд «смит и вессон» 38-го калибра, который я засунул за пояс брюк с левой стороны. Без четверти семь я уже сидел на стуле, ожидая мужчину, от которого требовалось отвести меня к человеку, в настоящий момент подозреваемому полицией Сингапура в убийстве Карлы Лозупоне.

Триппет постучался ко мне без десяти семь, и мы налили себе по бокалу джина с тоником.

– Вы говорили с Лимом? – спросил я.

– Несколько минут.

– И что он сказал?

– Ничего. Практически ничего.

Стук раздался ровно в семь, но я не подпрыгнул, как ожидал сам. Поставил бокал на стол, прошел к двери, открыл ее. Миссис Сачетти пообещала, что я узнаю мужчину. Она не ошиблась. На пороге стоял капитан Джек Нэш.

– У меня не было выбора, Которн, – Нэш проскользнул в комнату, быстро глянул на Триппета.

– Что вы имеете в виду?

– То, что сказал.

– Сколько она предложила вам, учитывая, что вы с Анджело – американцы и все такое?

– Кто это? – Нэш мотнул головой в сторону Триппета.

– Я не слишком уж изменился, не правда ли, Джек? – подал голос Триппет.

Нэш всмотрелся в него.

– Эй, да я вас знаю!

– Должны знать.

– Конечно, знаю. Северное Борнео. Джесселтон. Вы… постойте-ка, сейчас вспомню, хотя виделись-то мы давным-давно… Вы – Триппет. Точно, майор Триппет, – он повернулся ко мне. – При чем здесь британская разведка, Которн?

– Абсолютно ни при чем, – ответил Триппет.

– Я рад, что вы знакомы друг с другом, – я даже не пытался улыбнуться.

– Ваш приятель, капитан Нэш, был полковником Нэшем, когда мы впервые встретились. Вернее, подполковником филиппинской партизанской армии, до тех пор, как он попал под трибунал.

– Обвинительного приговора мне не вынесли, – напомнил Нэш.

– Он продавал оружие на Северное Борнео.

– Доказать это не удалось.

– Оружие он добывал на Филиппинах. По его словам, покупал на черном рынке, но, скорее всего, выкрадывал с многочисленных американских складов. Дело было в 1946 году, сразу же после войны.

– Давняя история, – пробурчал Нэш.

– Во время войны, – невозмутимо продолжал Триппет, – Нэш захватил в плен японского вице-адмирала, а затем освободил его. Это произошло на Себу, не так ли, Джек?

– Вы знаете, почему я освободил его.

– Потому, если исходить из моей информации, что вы получили от него сто тысяч долларов.

– Вранье, – отрезал Нэш. – Я освободил его, потому что японцы грозились истребить на острове всех филиппинцев.

– Изящная выдумка. В нее поверили даже многие филиппинцы. Джек стал тогда чуть ли не национальным героем. Так уж получилось, что из-за неисправности двигателя гидроплану адмирала пришлось совершить вынужденную посадку, и он аккурат угодил в руки Джека, вместе с девятью старшими офицерами и схемой оборонительных укреплений островов. Джек и адмирал быстро нашли общий язык. Адмирал получил свободу в обмен на схему обороны и сто тысяч долларов, при условии, что широкой общественности станет известно о ложной угрозе массовой резни.

– Угроза была не ложной и никто не говорил о ста тысячах долларов, – Нэш достал металлическую коробочку с табаком и свернул себе сигарету. – Да и какая разница, с тех пор прошло уже двадцать пять лет.

– Продолжайте, – посмотрел я на Триплета.

– Хорошо. Американское командование в Австралии каким-то образом прознало, что Джек собирается освободить адмирала, и ему приказали не обращать внимания ни на какие угрозы. Но Джек не подчинился прямому приказу, переправил схему оборонительных сооружений в Австралию, исхитрился получить сто тысяч долларов, освободил адмирала, филиппинское правительство объявило ему благодарность, а американцы отдали под суд.