– Потому что, если они не будут голосовать за ящера, к власти может пролезть не тот ящер, – ответил Форд. – У тебя есть джин?

– Что?

– Я спрашиваю, джин у тебя есть? – с внезапной настойчивостью повторил Форд.

– Сейчас посмотрю. Расскажи мне поподробнее про ящеров.

Форд снова пожал плечами.

– Некоторые люди говорят, что власть ящеров – величайшее достижение в истории планеты, – сказал он. – Разумеется, эти люди неправы, в корне неправы, но сторонники таких мнений всегда находятся.

– Но это ужасно, – проговорил Артур.

– Слушай, приятель, – сказал Форд, – если бы каждый раз, когда одна точка во Вселенной, уставясь в другую точку, говорит: «Это ужасно!», мне платили по альтаирскому доллару, я бы не сидел здесь, как лимон в ожидании джина. Но мне не платят, и я сижу. А скажи-ка лучше, с чего это у тебя такая рожа безмятежная и глаза светятся? Влюбился, что ли?

Артур ответил утвердительно – причем с безмятежной рожей.

– И она знает, где стоит джин? Так, может, ты меня с ней познакомишь?

Случай для знакомства тут же представился – вошла Фенчерч с пачкой купленных в поселке газет. Увидев на столе останки стула, а на диване – останки уроженца Бетельгейзе, она изумленно застыла в дверях.

– Где джин? – спросил Форд. И тут же повернулся к Артуру: – Кстати, что там с Триллиан?

– Э-э, это Фенчерч, – смущенно проговорил Артур. – С Триллиан ничего такого, ты наверняка с ней виделся позже меня.

– Ах да, – сказал Форд, – она куда-то укатила с Зафодом. У них вроде какие-то младенцы. По крайней мере, – добавил он задумчиво, – мне показалось, что это младенцы. Знаешь, Зафод здорово остепенился.

– Серьезно? – спросил Артур, суетясь вокруг Фенчерч и отбирая у нее покупки.

– Ага, – ответил Форд, – теперь как минимум одна из его голов иногда бывает разумнее удолбанной птицы эму.

– Артур, кто это? – спросила Фенчерч.

– Форд Префект, – ответил Артур. – Я, кажется, как-то упоминал о нем.

Три дня и три ночи гигантский серебристый робот, слегка покачиваясь, в крайнем изумлении стоял на развалинах Найтсбриджа [16] и пытался решить, что ему делать.

К нему на аудиенцию являлись правительственные делегации; орды журналистов умными голосами спрашивали друг у друга в прямом эфире, что о нем можно сказать; эскадрильи трогательных истребителей-бомбардировщиков пытались его атаковать, но вот ящеры почему-то не появлялись. Робот медленно крутил головой, пристально вглядываясь в горизонт.

Ночью он выглядел совершенно впечатляюще, подсвеченный прожекторами телевизионщиков, которые круглосуточно вели репортаж о том, что он круглосуточно делает – хотя он не делал ровным счетом ничего.

Он думал, думал, думал и в конце концов додумался.

Придется выслать на разведку роботов-помощников.

Надо было бы подумать об этом раньше, но проблемы замучили.

И вот в один прекрасный день из люка вылетела с жутким лязгом грозная железная туча, состоящая из крохотных роботов. Они разлетелись по окрестностям и принялись как сумасшедшие бросаться на одни предметы и защищать другие.

Наконец один из них нашел зоомагазин с пресмыкающимися и тотчас начал столь рьяно защищать его во имя демократии, что от квартала практически ничего не осталось.

Перелом наступил, когда отборный отряд этих летучих визгунов обнаружил зоосад в Риджентс-парке, а точнее, его террариум.

Предыдущие ошибки в зоомагазине мало чему научили роботов, и летающие сверла и лобзики притащили к ногам серебристого исполина несколько игуан побольше и пожирнее, чтобы он вел с ними переговоры на высшем уровне.

В конце концов робот объявил всему миру, что, несмотря на всесторонний откровенный обмен мнениями по широкому кругу вопросов, переговоры на высшем уровне потерпели неудачу, ящеры удалились, а сам он где-нибудь несколько дней отдохнет. По ряду причин для этого был избран Борнмут.

Наблюдавший за всем этим по телевизору Форд Префект кивнул, подавился смехом и опрокинул еще одну кружку пива.

Приготовления к отъезду начались немедленно.

Весь день и всю ночь летающие инструменты зудели, пилили, сверлили, паяли. А утром умопомрачительная гигантская платформа на колесиках, на которой стоял робот, покатилась на запад одновременно по нескольким шоссе.

Она двигалась неторопливо – этакая карнавальная повозка, сопровождаемая жужжащими роботами-слугами, вертолетами и фургонами службы новостей; она бороздила землю, пока наконец не прибыла в Борнмут, где робот медленно высвободился из объятий своего транспортного средства, отправился на пляж и пролежал там десять дней.