Я в тумана розовом наплыве

Тернера припомнил паруса.

Солнце в этом дымчатом массиве

Не смотрело, желтое, в глаза.

И такою свежестью дышали,

На дорогу свесившись, кусты,

И стояли, будто на причале,

Дачи, как буксиры и плоты,

Словно живопись была в начале,

А потом всё то, что любишь ты.

Я свет на веранде зажгу,

И виден я издали буду,

Как ворон на голом суку,

Как в море маяк – отовсюду.

Тогда и узнаю, тогда

Постигну по полной программе,

Что чувствует ночью звезда,

Когда разгорится над нами.

Чуть-чуть жутковато в таком

Себя ощутить положенье.

Сказал, что звездой, маяком,

А втайне боюсь, что мишенью.

Вот ночь запустила уже

В меня золотым насекомым,

И я восхищаюсь в душе

Обличьем его незнакомым.

А птицы из леса глядят,

А с дальней дороги – прохожий,

А сердцем еще один взгляд

Я чувствую; разумом тоже.

Ты из пены вышла, Афродита,

Сразу взрослой стала и пошла,

Розами и травами увита,

А ребенком так и не была.

Расставляешь гибельные сети

И ловушки там, где их не ждут,

И не знаешь, как смеются дети,

Обижаясь, горько слезы льют.

Как бывает девочка проворней

И смелее мальчика в игре!

Без любви счастливей и просторней

Жизнь и больше знанье о добре.

А дразнилки, шутки-прибаутки,

А скакалки, ролики-коньки?

Постепенно набухают грудки,

Первые секреты, пустяки.

Сколько солнца в тех дубах и вязах

И прогулках дальних по жаре…

И любовь нуждается в рассказах

О начальной, утренней поре.

В Крыму дикий голубь кричит на три такта,

Он выбрал размер для себя – амфибрахий —

И нам веселее от этого факта,

Хотя он в унынье как будто и страхе.

Его что-то мучает, что-то печалит,

У греков какая-то драма в Тавриде

Случилась; на самой заре и в начале

Уже о несчастьях шла речь и обиде.

И южное солнце ее не смягчало,