(Среди всех этих построек так здорово играть в прятки!)

«Бюр» — сокращение от «старбюр» — это амбар на сваях. В усадьбе у Бабушки говорит просто «бюр», для краткости.

Это такой домик, в котором в старые времена хранили все продукты, — тогда ведь не было холодильников и морозильников. К потолку стабюра подвешивались вяленое мясо и солёная рыба… Стабюр стоит на столбах, и под ним можно ходить… Между лестницей и входной дверью нет площадки, просто дыра, и, чтобы войти, приходится через неё перепрыгивать. Это специально так построено, чтобы до съестных припасов не добрались мыши, крысы и прочие звери.

Однажды в эту широкую щель между лестницей и входом провалилась Ханна. Она сильно поранилась, вся была в крови. Её пришлось уложить на стол в Бабушкиной кухне. Туда пришла тётя Кристин и наложила на голову Ханны пять швов. (Тётя Кристин — врач. Она очень хорошо зашивает. Говорит, что это несложно. Я не представляю себе, как она это делает!) Ханна тоже молодец, не плакала, хотя и прочувствовала эту щель своей головой!

С Ханной и Мартином очень весело и хорошо. Особенно когда здесь нет Халварда и Дага, сыновей тёти Хейди и дяди Пауля Кристиана. Халвард и Даг взрослые. Когда они гостят у Бабушки, они обычно говорят, что мне лучше пойти поиграть с Эрленд и близнецами. Уводят с собой Ханну с Мартином и курят тайком, спрятавшись за хлевом. (Они не знают, что я об этом знаю!) Ханне и Мартину не хочется курить — они и не курят никогда, если нет Халварда и Дага. Но если старшие здесь, то Ханна с Мартином подчиняются — только для того, чтобы выглядеть крутыми.

Я иду по двору.

— Ода, привет! — кричат мне хором.

Это Ханна и Мартин — они сидят на ступеньках «бюра».

— Привет, — отвечаю я и поддеваю гравий носком туфли. И тут же слышу другой хор — из двух более взрослых голосов:

— Ода!

Нет, не то чтобы я вздрогнула — просто очень быстро подняла глаза, и могло показаться, что я вздрогнула.

Халвард и Даг. Стоят в дверях «бюра» позади Ханны и Мартина. Все четверо смотрят на меня. (Милый Боженька, только бы мне не выглядеть сейчас смешной и глупой!)

Стою и поддеваю носками туфель гравий. И краснею, краснею, щёки и уши горят… (Вот чёрт!)

— Девочки, идите поздоровайтесь с Бабушкой, — зовёт папа.

Я опять смотрю на всех четверых. Они смотрят на меня, потом — друг на друга. У меня схватывает живот. Не сильно. Мимо пробегает Эрленд, за ней близнецы. Эрленд крепко обнимает Бабушку. Я поворачиваюсь и чинно иду к Бабушке. (А что? Ничего особенного. Всё как всегда…) Я бы тоже помчалась. Очень хочется! Но нет, это уж совсем по-детски.

Кто-то из двоих, Халвард или Даг, что-то говорит. И оба громко смеются. Ханна и Мартин тоже смеются. Интересно, над чем? Над кем? Может, надо мной? (Наверняка надо мной.)

Встреча с Бабушкой — это блаженство! Бабушка обнимает меня так крепко! Так хорошо! От неё пахнет котлетами.

Мы идём с ней в дом. Там нам подают обед. Бабушка обедает в два часа, но сегодня она дождалась нас. Дома мы обедаем намного позже. Это только в деревне и в усадьбах так рано обедают, потому что встают гораздо раньше. И так каждый день. Если ты живёшь в усадьбе и держишь коров, то должен их доить в пять утра, поэтому и завтракать, и перекусывать перед обедом приходится раньше. И тогда ничего удивительного, что тебе в два часа уже хочется котлет. Приходят Ханна с Мартином, Халвард с Дагом, близнецы с дядей и тётей, мама с папой и Эрленд. За столом полно народу.

Я обедаю и молчу. Не говорю ни слова. Не знаю, что говорить. Поэтому во время еды я могу думать о множестве самых разных вещей. Я ведь жую, а не болтаю.

Прежде здесь посреди двора был круглый белый колодец. Очень глубокий и очень опасный. Сейчас он закрыт и заколочен — с тех пор, как воду стали брать из водопровода, он больше не нужен. Теперь совсем незаметно, что на том месте когда-то был колодец. Но он был. Я это смутно помню с детских времён. А может быть, знаю из рассказов или просто видела на фото? Неважно. Как бы то ни было, колодец есть. Под холмиком.

Папа рассказывал, что однажды он упал в колодец, когда был маленьким. Он мог бы умереть, но не умер. Он выбрался из колодца и даже ничего себе не сломал. И не утонул. И это большая удача. Если бы он утонул, они бы с мамой не встретились и я бы не родилась! (И Эрленд тоже.)

Оттого что папа, свалившись в колодец, не погиб, а выжил, Эрленд считает его суперпапой. Чтобы доказать своё суперменство, папа надувает мускулы через трубку из сложенных пальцев и руками делит яблоко на две половинки. Просто руками! Эрленд считает это фантастическим достижением, но я-то знаю — это фокус, кинотрюк.