Есть и другие претензии к Миллеру [369] . Однако в целом исследование Миллера получило широкое признание научной общественности, которая квалифицировала его как первую и в целом весьма успешную попытку сравнительного изучения власти в городских сообществах на международном уровне. Многие идеи Миллера – о роли институциональных секторов в структуре власти, специфике влияния отдельных акторов и институтов, возможностях комплексного использования методов выявления субъектов власти и влияния и др. – бесспорно способствовали совершенствованию методологии изучения власти и получили развитие в дальнейших эмпирических исследованиях.

Исследование Джона Уолтона стало первой серьезной попыткой обобщить результаты большого количества уже проведенных исследований в различных локальных сообществах; до него сравнительный анализ ограничивался несколькими городами и не мог претендовать на серьезные генерализации [Walton, 1966: 430–438; 1970:443–464]*. Поскольку проведение обстоятельных исследований одновременно в большом количестве городов практически не представлялось возможным даже в США в силу того, что подобные исследования потребовали бы гигантских финансовых затрат и очень большого количества участников [370] [371] , Уолтон поставил более реальную задачу: изучить основной пласт уже имеющейся эмпирической литературы и выяснить, какого рода обобщения могут быть сделаны относительно методологических и содержательных факторов, определяющих характер структуры власти. Он полагал, что это позволит выработать основные направления и схемы сравнительного анализа власти в городских сообществах.

К моменту исследования ситуация в данной отрасли политической социологии характеризовалась тем, что единство между исследователями было достигнуто только в понимании важности изучения власти в локальных сообществах, а объяснения распределения власти и их интерпретации существенно различались. Основные линии размежевания формировались в жесткой полемике между «плюралистами» и «элитистами», которые были обусловлены идеологическими предпочтениями, концептуальными разногласиями и различиями в используемых методах исследования. Анализируя данные эмпирических исследований, Уолтон стремился, во-первых, систематизировать факторы, обусловливающие различия их результатов, и, во-вторых, определить эвристический потенциал уже имеющейся литературы и возможности обобщения знания о структуре власти в различных городах [Walton, 1970: 443].

Предметом анализа Уолтона стали результаты 39 исследований в 61 городе (в изначальной статье – 33 исследования в 55 городах) [372] , опубликованные в академических изданиях [373] . Поскольку все они посвящены структуре власти, то единственной зависимой переменной стал «тип властной структуры». Кроме того, на основе анализа имеющейся в его распоряжении литературы он выделил 21 независимую переменную, по которым имелось достаточное количество информации. Для объяснения специфики структуры власти Уолтон использовал классификацию, включающую четыре ее базовых типа: 1) пирамидальномонолитный (наличие единственной связанной группы лидеров); 2) фракционный (имеют место по крайней мере две постоянные фракции); 3) коалиционный (неустойчивые коалиции групп интересов, обычно меняющиеся от проблемы к проблеме) и 4) аморфный (отсутствие какого-либо стабильного паттерна лидерства) [374] . Независимые переменные отражают важнейшие территориально-демографические, экономические и политико-институциональные характеристики городов, а также институциональную принадлежность исследователей и используемые ими методы выявления структуры власти. Территориально-демографические переменные-, регион, размер и рост населения, состав населения (гомогенный – гетерогенный), уровень его интеграции (интегрированное – разделенное), тип города (независимый – сателлит). Социально-экономические переменные: уровень индустриализации, наличие – отсутствие существенных экономических ресурсов, экономическая основа (диверсифицированная – узкоспециализированная), наличие – отсутствие значительной доли экономического потенциала, принадлежащего нечленам данного сообщества (absentee ownership). Институционально-политические переменные: тип местного самоуправления (мэр – городские менеджеры – городской совет), уровень партийного соревнования, сфера влияния (публичная – частная), численность группы лидеров, пропорция бизнесменов и представителей публичных органов власти в группе лидеров. Теоретико-методологические: используемая концепция власти, метод выявления субъектов власти, дисциплинарная принадлежность исследователя (социолог – политолог). В соответствии с наличием 21 независимой переменной было высказана 21 гипотеза относительно влияния соответствующих факторов на структуру власти в сообществе, которые Уолтон разбил на две группы: методологические и содержательные.

Основные гипотезы методологического порядка можно суммировать следующим образом:

Обнаружение пирамидальной структуры власти более свойственно социологам, исследователям, использующим репутационный метод, концептуализирующим власть как контроль и доминирование и фокусирующимся на частных проблемах. Соответственно, политологи, исследователи, использующие решенческий метод, определяющие власть как влияние и фокусирующиеся на публичных проблемах, более склонны обнаруживать фракционную или коалиционную структуру власти.

Гипотезы содержательного порядка:

Менее концентрированные структуры власти возникают в более крупных и промышленно развитых городах, со значительными экономическими ресурсами и высокой долей экономического потенциала, принадлежащего нечленам данного сообщества, с быстро растущим социально интегрированным гетерогенным населением, в которых наблюдается высокий уровень партийной конкуренции, а система местного самоуправления не предусматривает ключевую роль городских менеджеров. Изменения в структуре власти имеют место, и они действуют в направлении большей дисперсии власти и, соответственно, ее меньшей концентрации. В каждом случае Уолтон ссылается на выводы, сделанные на основе результатов отдельных исследований [Walton, 1970: 444–445,455].

Какие гипотезы подтвердились, а какие нет?

Гипотезы методологического порядка в целом подтвердились. В частности, подтвердилось предположение о зависимости результатов исследования от избранного метода. По мнению Уолтона, репутационный метод действительно имеет тенденцию значительно чаще обнаруживать пирамидальную элитистскую структуру власти, чем другие [Ibid.: 452] [375] . Также подтвердились и гипотезы, касающиеся зависимости результатов исследования от концептуализации власти и фокуса в выборе проблемных сфер для выявления ее субъектов. Исследования, в которых изучение власти находилось в основном в сфере публично обсуждаемых проблем, как правило, обнаруживали плюралистическую (фракционную или аморфную) структуру власти. При этом данные, на мой взгляд, оказались более убедительным, чем в отношении предыдущей гипотезы: если исследователи фокусировались только на публичных или частных проблемах, то они обнаруживали, соответственно, плюралистическую (11 случаев против 0) или элитистскую (5 случаев против 0) картину властных отношений; при равномерном внимании публичным и частным проблемам результаты исследования оказывались сравнительно сопоставимыми (11 случаев элитизма и 17 случаев плюрализма).

Несколько менее очевидным представляется подтверждение гипотезы о том, что использование концепции власти как контроля (доминирования) способствует обнаружению пирамидальной структуры власти, тогда как определение власти как влияния коррелирует с плюралистическими моделями власти: применение первого подхода привело к обнаружению 10 случаев пирамидальной структуры власти и 11 случаев коалиционной или аморфной структуры власти; при втором подходе разница более заметна: 1 случай пирамидальной структуры власти и 7 случаев плюралистической. Наконец, поскольку выбор концепции власти, фокуса исследования и метода определения наиболее влиятельных акторов в 1950-1960-х годах был во многом обусловлен профессиональной (дисциплинарной) принадлежностью исследователя, вполне закономерно, что политологи чаще обнаруживали фракционную или аморфную структуры власти, чем социологи. Но и в этом случае жесткой зависимости не наблюдалось: если политологи зафиксировали только 8 случаев пирамидальной структуры власти из 30, то социологи даже чаще выявляли плюралистическую структуру власти, чем пирамидальную (16 случаев против 15) [Walton, 1970: 446, 452].