Марксистские исследования власти в городских сообществах получили наибольшее распространение в 1960-1980-х годах, когда стали очевидными недостатки ранних подходов, отразивших соперничество элитистских и плюралистических исследовательских проектов. Рост интереса к марксистским моделям объяснения власти был обусловлен и рядом новых тенденций в развитии городской политики: исход среднего класса из центра и соответствующее снижение налоговой базы, усиление расовых и социальных конфликтов, активизация городских общественных движений – эти темы, традиционно находившиеся в поле зрения исследователей марксистской ориентации, стали интересовать исследователей других направлений.

Марксисты считали, что «конвенциональная» политическая наука оказалась не в состоянии комплексно исследовать городскую политику, поскольку, как правило, уделяла внимание вторичным факторам (например, технологическим изменениям, миграции населения), не затрагивая ее фундаментальных оснований, связанных с потребностями капитализма в воспроизводстве дешевой и легко контролируемой рабочей силы и возрастанием капиталистического производства. Другая проблема в исследовании городской политики, на которую указали неомарксисты, заключалась в том, что источники конфликтов в городском политическом пространстве ограничивались сферой взаимоотношений между отдельными акторами городской политики, группами и организациям и анализировались вне контекста фундаментальных противоречий капиталистического способа производства. При этом отсутствовал анализ связи между социальной структурой города и классовыми отношениями в обществе [Jaret, 1983: 499–500; Mingione, 1996b: 218; Castells, 1978: 6-11].

Проблемное поле и дизайн марксистских исследований выстраивались в соответствии со следующими базовыми идеями. Возможности проведения демократической политики – как на городском уровне, так и в обществе в целом – изначально ограничены императивами экономической системы, ориентированной на извлечение прибыли. Городские политические институты представляют собой часть государственной структуры, обеспечивающей поддержание существующих капиталистических отношений. Государственные институты – как на местном, так и на национальном уровне – выполняют преимущественно две функции [405] . Во-первых, они обеспечивают воспроизводство капиталистической системы – его правовой, финансовой и производственной подсистем, коммуникаций, транспорта, рабочей силы. Во-вторых, государство осуществляет поддержание социального порядка путем регулирования и сглаживания социального (классового) конфликта, неизбежного в условиях эксплуатации наемного труда. Последнее достигается с помощью нейтрализации «опасных» ценностей и установок, уступок угнетенным классам и укрепления репрессивных институтов [Pickvance, 1995: 253–254]. Таким образом, в местной политике отражаются проблемы и противоречия, возникающие в процессе реализации базовых функций капиталистического государства; при этом властные отношения закрепляют преимущества господствующего класса. Соответственно, кризисные тенденции в развитии в городской сферы, трудности и проблемы, с которыми сталкивается городская политическая система, представляют собой не случайные явления, обусловленные несовершенством управленческой деятельности и ошибками его субъектов, а отражают общий кризис капиталистического социума, обусловленного противоречиями между производительными силами и производственными отношениями; их преодоление связано с изменениями в самой системе общественных отношений и «отменой капитализма» [Tabb, Sawers, 1978: 17], а «изучение социальных отношений на определенных территориях возможно только на основе более общей социальной теории» [Mingione, 1996а: 111].

Эти идеи являются основными маркерами марксистской традиции и в том или ином сочетании используются для ее выделения из общего спектра подходов к изучению городской политики. Например, М. Геддес относит к марксистским те теории, которые «помещают “город” и “политику” в марксистское теоретизирование по поводу капитализма». Последнее, по его мнению, подразумевает три базовых принципа: 1) город рассматривается как место противоречивого и обусловливающего кризисы накопления капитала, 2) капиталистические классовые отношения определяют фундаментальные перспективы развития городской политики [406] , 3) наполнение идеологическим содержанием таких категорий, как «городской», и признание «буржуазным» отделение «политического», «социального» и «экономического» [Geddes, 2009: 55].

Вышесказанное разделяется практически всеми исследователями неомарксистской ориентации. Основные различия между ними обусловлены главным образом расхождениями в понимании степени автономии государства и его частей, которая необходима для успешного выполнения им своих основных функций. Исследователи, тяготеющие к инструменталистским объяснениям политики и власти (С. Кокберн, Дж. Лоджкин, Э. Хэйес), подчеркивали единство институтов капиталистического государства, действующего как единое целое. Городская политика и местные политические институты обладают ограниченной автономией и, по сути, задаются сверху; они скорее создают «видимость участия», но, не имея реальной власти, фактически реализуют интересы тех слоев, которые доминируют в обществе в целом. Поэтому изучение собственно городской политики имеет ограниченную значимость, так как ее динамика формируется главным образом за пределами городского пространства.

Несколько иное объяснение было предложено сторонниками структуралистского подхода (С. Дункан, М. Гудвин, М. Кастельс, Р. Хилл). По их мнению, для успешного выполнения государством функций аккумуляции и легитимации нужна существенная автономия в отношениях между а) государством и господствующим классом и б) между различными частями государства, в том числе между центральными органами власти и структурами городского управления. Данный подход уделяет существенное внимание взаимодействию различных групп господствующего класса, уступкам, которые они вынуждены делать для сохранения стабильности, и другим способам сглаживания классового конфликта. В нем городская политика становится более значимым объектом исследования, чем в инструменталистском подходе [407] .

Инструменталистский подход был реализован Синтией Кокберн в исследовании местной политики в Ламбете (административный округ Лондона, Великобритания). Центральная идея исследования выстраивается вокруг понятия «местное государство» (local state), которое по своему объему шире понятия «местное самоуправление» (local government), охватывая все государственные (управленческие) функции на местном уровне и символизируя «фундаментальное единство всех частей государства» [Cockburn, 1977: 47]. Кокберн отмечает, что местную власть принято рассматривать как механизм помощи людям, средство защиты от жизненных неудач, бедности; и если органы местного самоуправления не обеспечивают реализацию интересов граждан, то они считаются плохо работающим или неэффективным. При этом не учитывается, что она является «частью структуры, которая в целом и в долгосрочной перспективе имеет иные интересы» [Ibid.: 41].

Кокберн непосредственно отталкивается от идеи Маркса о том, что государство при капитализме – это инструмент классового господства буржуазии [Ibid.: 42], и указывает на необходимость отказаться от сведения местной власти к деятельности муниципальных органов. Она подчеркивает, что многие важные вопросы решаются на других уровнях государственного управления, и чтобы увидеть классовый конфликт, необходимо выйти за границы отдельно взятой территории [408] . При этом не стоит полагаться на формальную независимость муниципальной власти от государства: при капитализме она фактически подчинена центральному правительству [Ibid.: 46]. Как и ожидала Кокберн, местный городской совет в Ламбете в ряде ситуаций действовал не как защитник людей, проживающих на его территории, а как выразитель интересов иных социальных групп.