— Иногда.

— Ясно… Тогда вот что: далее я сам пойду. Кое-что разведаю, а уж потом…

— Сами?

— Вам, Горяна, необходимо хорошенько отлежаться. Думается мне, что… В общем, сейчас нужен отдых.

— Возьмите себе в провожатого Выжлятникова.

— Кого? — не понял я.

— Фёдора Выжлятникова… Охотника, из местных… Я же говорила…

Я сделал вид, что вспомнил.

Мы некоторое время, молча, поглощали свой завтрак, пока в дом не вошёл староста. От его широкой улыбки передалась какая-то беспричинная радость.

— Добро ранко! — бросил он зычно. — Како быль се спанець?

— Отлично, — ответил я. — Что у вас происходит? Что за суета во дворе?

— Че славночсць! Празднык… Велка мёдова борошнича!

Как будто это мне что-то объяснило.

— Будэм гулятъ да пыть… Че запрошаемо вас.

— Нас приглашают на праздник большой медовой… булки… или хлеба… Я точно не поняла, — пояснила в вполголоса Горяна. — Сейчас съедутся жители со всех окрестных хуторов. Кстати, отказывать нельзя. Обидите старосту… осрамите перед всеми людьми.

— Ладно, — буркнул я. Не очень-то и хотелось гулять.

— И ещё, — вдруг остановила меня Горяна, — не следует ходить на праздник вооруженным. Такова традиция.

Я насторожился. Как в таких случаях говорится: в душе что-то заскреблось.

Разоружаться, что раздеваться. Но я пересилил себя и снял с пояса мечи.

Староста их бережно принял и отнёс наверх в ту комнату, что выделили мне. Мы с Горяной вышли во двор и направились к наполовину сооруженному соломенному дому. Всякий, кто нас встречал, радостно вскидывал руки кверху и вскрикивал:

— Ано мёду до хлибця!

Я смущенно улыбался, но при этом чувствовал себя каким-то дурачком. Горяна что-то умудрялась отвечать, а через минуту её молодые девушки подхватили под руки и куда-то увели. А я помыкался из стороны в сторону и уже хотел вернуться в дом старосты, как наткнулся на худого чернобородого человека с эффектным топором. Он ловко им размахивал, подстругивая шесты.

Завидев меня, он широко улыбнулся, отчего вокруг его глубоко посаженных глаз расползалась сеть морщинок.

— Ано мёду до хлибця! — пробасил он, приветствуя меня. И, поигрывая топором, вдруг спросил: — Хочце спробуть?

— Не понял.

— Говорю, не хочешь попробовать? — без акцента сказал мужчина.

— А что попробовать?

— Топоры пометать.

— Это как?

На наш разговор, как мухи на мёд, посходились люди, в основном мужского пола.

— А идем, покажу, — озорно подмигнул человек.

— Хей! Фодор! — окликнул его староста. — То наш госць! Не…

— Я буду вполсилы.

Не успел я ничего ответить, как меня подхватили под руки и поток народа уволок к огромному толстенному столбу, что был вкопан недалеко от дома старосты.

Откуда-то принесли несколько топоров, довольно интересной формы. Я взял один из них, ощущая холод рукояти.

Это был короткий топорик, используемый в бою либо как дополнение для левой руки, либо для метания. Он был приятен для ладони.

Человек, которого староста назвал Фёдором, взял второй и несколько раз попеременно поподбрасывал кверху оба топора, наблюдая, как те с лёгкостью вертятся в воздухе.

— Ну? Начнем? — подмигнул он мне и резким движением руки, практически не замахиваясь, выпустил первый.

Ощущение было такое, будто тот сам хотел убежать от своего хозяина. Он со смачным звуком влетел в столб. Следом пошёл второй, въедаясь в дерево чуть повыше своего собрата.

Гул одобрения пронёсся по рядам зрителей. Я так и не понял смысла состязания, и огляделся, и, кажется, это оценили, как робость.

— Что должен сделать я? — негромко спросил я у Фёдора.

— Метнуть так, чтобы не сбить мои топоры. Но не сильно высоко, не сильно низко. Проиграл тот, кто не попадёт в столб, либо собьёт топор, без разницы чей: свой или чужой.

Я взвесил ещё раз своё оружие и замахнулся, но уже чувствовал, что не смогу ловко метнуть его. У меня не было ещё подобной практики. Тут вдруг вспомнился Первосвет: вот кто бы мог здесь посоревноваться.

Я метнул, но топор вяло завертелся в воздухе и стукнулся о столб рукоятью.

— Не вышло, — развел я руками.

Обидно мне не было, хотя люди вокруг по-доброму начали подшучивать.

— Попробуй ещё раз, — махнул рукой Фёдор.

Он протянул ещё один топорик. Я нехотя взял и снова примерился.