Шрифт:
Я тут же поймал себя на том, что действительно скорчил мину.
— Ладно, хватит на сегодня! — отмахнулся Жуга. — Иди, ты свободен. Когда наступит время к тебе придут и скажут: «Рука помощи». Будь любезен — не откажи.
Тут Исаев снова нехорошо улыбнулся.
Я ничего не ответил и вышел вон. За дверями стояли трое человек. Глянув на них, я сообразил, что это такие же агенты по особым поручениям. Они проводили меня совсем недобрыми взглядами.
Выйдя на улицу, я остановился и втянул прохладный ночной воздух. В городе было тихо. Одинокие фонари, вокруг которых кружились ночные мотыльки, освещали закоулки Торгового Ряда.
Я за полчаса добрался до заведения Заи Корчаковой. Тут вовсю гуляли портовые ребята. Несколько минут я наблюдал за начавшимися плясками, а потом устало поплёлся наверх.
— А я уж подумала, — вдруг раздалось за спиной, — что вы и не придёте вовсе.
Это была хозяйка трактира. Она чуть постояла и пошла за мной следом.
— Тут приходили и интересовались вашей персоной…
— И кто? Сыскари?
— Они тоже. Местные бандиты, городская стража, — начала перечислять Зая, — эльфы… которые из сумеречных.
— Да, пользуюсь сегодня большим спросом. Что мой товарищ?
— Да спит. Пару раз вставал, но сейчас снова спит.
— Не буянил?
— У меня не забалуешь, — улыбнулась Зая, поравнявшись со мной. — Пойдёмте, определю вас на ночлег.
— Да я ж…
— А как же друг?
— Прилягу на полу…
— Бросьте… Бор? Вас ведь так зовут? — Корчакова слегка наклонила голову.
— Да, верно.
Она смотрела мне в глаза, словно что-то искала в них. Я чуть втянул носом воздух, ощущая приятный запах её благовоний. Её лицо слегка округлилось от сдерживаемой улыбки, отчего на щеках появились милые ямочки.
— Пойдемте, что ли? — предложил я, вдруг понимая двоякость намёка.
Зая кивнула и пошла первой.
Что ни говори, а фигура у неё… И едва я это понял, как почувствовал, что кажется, начинаю возбуждаться.
Да, красавица. Зрелая… Тонкие запястья, едва-едва округлившиеся плечи, узкая талия круто переходящая в бёдра — всё это делало её фигуру женственной… длинные ноги… Сарафан многое скрывал, а моё воображение подорисовывало Зае столько, что я даже остановился на мгновение.
Мы прошли по небольшому коридорчику и остановились у дубовой резной двери.
— Прошу, — Зая резко её толкнула и пропустила меня вперёд.
— Это чья такая светёлка? — пробормотал я.
— Моя.
— О, Тенсес! Я не могу…
Я развернулся, чтоб выйти и врезался в хозяйку. Она тихо ойкнула. Мы оказались очень близко друг от друга.
— У вас, Бор, очень красивые глаза, — тихо сказала она.
А я как мальчишка уставился на её пухленькие алые губы. Взгляд скользнул чуть ниже, отчего Зая слегка покраснела.
Запахи, исходившие от неё были просто одуряющие… А, может, это мои гормоны так взыграли… Я, не контролируя себя, взял её левой за талию, а правой за шею и силой притянул к себе, впиваясь губами в её уста.
Зая не противилась. Она лишь томно и тихо охнула и ответила на поцелуй. Он был горячим, отчего по телу пробежала какая-то дрожь и разум застлала какая-то пелена. Мне захотелось сильнее прижать Заю к себе.
Стало как-то сразу тяжело дышать. Хозяйка закрыла глаза и часто задышала.
Не теряя времени на церемонии, я увлек ее за собой. Левой рукой потянулся Зае под рубаху, нащупывая упругую нежную грудь. Напряженный сосок торчал, будто шляпка незабитого гвоздя.
Хозяйка изогнулась и подалась ко мне всем телом. Мы не прекращали целоваться и тут же рухнули на кровать.
Кожа её шеи была бархатной, теплой. Пальцы нащупали тонкую страстно бьющуюся жилку. Зая задержала дыхание и легла на спину, закрывая глаза…
6
Утром встал в самом прекрасном расположении духа. Весь вчерашний негатив развеялся, как туман.
Заи рядом не было. Я слышал, как она встала очень рано, и, стараясь не шуметь, отправилась вниз, наверное, в подклет. Вскоре по трактиру распространился приятный запах сдобы.
Я быстро оделся и направился к себе в комнатушку. Тут вовсю храпел Первосвет.
— Эй! Соня! — толкнул я его в бок.
Тот громко захлопнул свой могучий рот и перепугано открыл глаза.
— Где я? — глухо пробормотал он, оглядываясь.
Меня он словно и не заметил: его растерянный взгляд пробежался по незнакомой комнате.
— Тут, — усмехнулся я в ответ. — Горазд ты спать, брат.
— Бор? А где мы?
— Ну и память! Ты бы поменьше пил бы, Первосвет. Городской трактир помнишь?
— Смутно что-то.
— Ну так тебя там обобрали до нитки и синяк под глазом поставили.