Я и сам удивился: видеть посёлки водяников мне ещё не приходилось. Да, в прочем, я и не слышал ни от кого их описания.

Возле берега были установлены несколько хижин, стены которых были сделаны из тонких гибких веток, переплетных между собой наподобие корзины. Вокруг было натянуто куча сетей, вялилась рыба. Водяники медленно бродили вдоль берега озера и у кромки болота, занятые лишь им одним понятными делами.

В сером свете уходящего дня их худые посиневшие тела ещё больше походили на тела воскресших мертвецов.

— Их тоже Сарн сотворил? — спросил меня пораженный Первосвет.

Мы подъехали чуть ближе, и я снова обратился к одному из водяников с вопросом об Анчуте. Тот тоже долго всматривался в наши фигуры и потом что-то ответил. Я с минуту пытался расшифровать его слова, а потом всё же попросил повторить.

— Туда ходи, — пробулькал тот. Другого сравнения не нашёл. — Вон у костра в шлеме.

Понять, что говорит водяник было очень трудно. Он слишком монотонно и нечленораздельно отвечал. А его артикуляция вообще не соответствовала звукам.

— Спасибо, — кивнул я и поехал к одной из хижин, где виднелся чудаковатого вида водяник в шлеме из головы крупной рыбы.

Он, судя по всему, давал какие-то распоряжения, указывая диковинным жезлом в сторону болот.

— Добрый вечер, — поздоровался я, лихо соскакивая с коня. За целый день в седле уже седалище начало болеть. — Вы Анчут?

Водяник повернулся и уставился на нас. Его третий глаз на лбу, казалось, жил своей собственной жизнью. И вообще он выглядел как-то странно. Мне отчего-то подумалось, что он слепой. Остальные два выпученных глаза, находившиеся как у всех живых существ по бокам головы, нервно моргали.

— Добрый и вам вечер, путники, — наконец произнёс водяник, булькающим горловым голосом. — Вы те, о ком я думаю?

— Возможно, — кивнул я, передавая поводья Первосвету. — Нас отправил Жуга Исаев…

— А почему ты тут? — вдруг спросил водяник, и я даже не понял к кому он обращается, и даже оглянулся.

— Не понял вопроса.

— Ты здесь… Почему?

— Меня прислал Жуга Исаев…

— Нет, — замотал головой Анчут, отчего рыбий шлем наклонился на один бок. — Не потому…

Я переглянулся с Первосветом.

— Идём со мной, — махнул своим жезлом Анчут.

Он, ссутулившись, поплелся к одной из плетеных хижин, возле которой горел слабенький костёрчик. Поднявшись по лестнице вверх, я очутился в этом чудо-доме. Под нашим весом затрещали ветки, и я уже стал подумывать, что мы вот-вот рухнем в озеро.

— Долго же Жуга отвечал на мою просьбу, — пожаловался нам Анчут.

Он присел на пол, скрестив свои ноги.

— А какова же была просьба? — спросил я.

— Понимаю, что ваши заняты войной… Мятеж, как я слышал… Но надо понимать, что всё большое начинается с малого. Я когда ещё просил Жугу присмотреться к лесовикам…

Честно говоря, я не совсем улавливал смысл разговора и потому попросил Анчута объяснить всё по порядку.

— Люди приходят и уходят… Вы считаете, — чуть наклонился ко мне водяник, — что мы дикари. Знаю, что это так. Мы ведь не живём в городах…

— Вижу, что вы разумный… водяник, — начал я, чуть не назвав его человеком. — Умудренный жизнью… Потому, думаю, должны понимать, что всё чужое кажется… назовём это словом «странным». Чуждым, так сказать.

— Это верно, — кивнул Анчут. — Вот, к примеру, твой товарищ, что сейчас сидит на коне…

— А что с ним не так?

— Он хоть и твой соплеменник, но тоже «странный».

— Как я?

— Нет, как новоградцы. По нему сразу видно, что его воспитывали в духе древних мужских принципов: не обижать слабых, помогать нуждающимся…

Я оглянулся: «Неужели это так заметно?»

— Вот и мы народ «странный», — продолжал Анчут. — Наши соплеменники живут и на других аллодах, однако чтут свои традиции. А вот вы, люди… вот кто уж поистине непонятны нам. Бьётесь друг с другом…

— К чему весь этот разговор? — прямо спросил я. — Мне не понятна его тема?

— Тема проста: не было бы искры, не было бы тогда и пламени… С малого начинается великое. Я говорю о лесовиках. И говорил ранее. Но вот пришло время, и вы, люди, теперь начинаете пожинать плоды своей глупости. Зачем ты пришел?

— Ты звал, — ответил я, кажется, начиная понимать.

— Верно. Но пришёл именно ты. А почему?

— Посчитали достойным отправить к вам именно меня.

— Я вижу любого насквозь, — Анчут поднял руку и приложил её ко лбу. Вернее, к своему третьему глазу. — Есть те, кто плетут сети, а есть те, кто в них попадает. Лесовики уже давно подбивают нас на то, чтобы мы отказались выполнять условия договора с Лигой. Но Жуга, или кто-то ещё у вас по-главнее, решили, что раз народы лесные да водные дикие, то всё, что мы говорим не стоит и выеденного утиного яйца. А теперь, я слышал, на лесных вырубках люди болеют. А в Заозёрье неизвестные шастают. А там главный тракт на Сиверию пролегает.