Коротко, но точно строя фразы, Козлянинов повел рассказ. Будучи уже штурманом, он нанялся на парусник, идущий из Плимута в Бомбей с грузом для колониальной армии. У западных берегов Африки судно попало в полосу затяжных штилей. Запасы провизии уменьшались с катастрофической быстротой, а капитан, человек грубый и надменный, изнурял команду бесконечными авралами, пытаясь в ходе сложных маневров парусами ловить ветер и двигаться к цели. Во главе заговора встал боцман. Но не все матросы поддерживали его.

Бунтовщики умело спровоцировали драку на квартер-деке, перед шканцами. В ход пошли ножи, молотки, палки. Став спиной к спине, штурман Козлянинов и тиммерман [23] Бредшоу сумели пробиться к юту, где сгруппировались сторонники капитана. Хорошо, что Роберт никогда не расставался со своим кортиком.

Кортик сыграл большую роль. Им был смертельно ранен боцман, капитан же уцелел, и колеблющиеся перешли на его сторону. Бунтовщиков заставили сесть в шлюпку и отплыть от корабля. Им дали компас, три бочки пресной воды и бочку сухарей. С тех пор Козлянинов никого из них не видел. Штиль продолжался на Атлантическом океане еще пять дней. Затем подул гарматтан, ветер из Сахары, порывистый, жаркий, пыльный. В Бомбей они пришли через полтора месяца.

В конце этого рассказа Аржанова смотрела на Бредшоу с немалым уважением. Англичанин вполне дружелюбно улыбнулся молодой леди и сжал ладонью рукоять своего знаменитого кортика. Мещерский принялся рассуждать о том, легко ли завладеть судном, затерянным среди водных пространств. Капитан отвечал ему уклончиво.

— А почему Роберт называет вас командором? — спросила она.

— Не люблю я, Анастасия Петровна, нынешние нововведения. По-моему, звучит нелепо: «капитан бригадирского ранга». Смахивает на сухопутные войска, где тоже есть бригадиры. Другое дело — «Устав Морской», государем Петром Великим написанный! Мой чин там обозначен четко и просто — капитан-командор.

— Можно и мне называть вас командором?

— Буду только рад, сударыня…

Когда «Хотин» и «Хопер» миновали мыс Чауда, взору мореплавателей открылся просторный Кафинский залив и город Кафа на пологом, каменистом западном его берегу. Вид он имел внушительный: крепостные стены высотой до двенадцати метров и 26 боевых башен, по большей части прямоугольных, трехэтажных. Башни и стены украшали зубцы, но они не являлись декоративными деталями. Зубцы, мерлоны и кремальеры служили защитой для лучников и арбалетчиков, отряды которых при владычестве генуэзцев составляли гарнизон крепости. Итальянцы впервые появились здесь в 60-е годы XIII столетия.

Предприимчивые купцы и умелые судостроители, они пересекли Черное море на своих скоростных и маневренных парусно-весельных галеях и увидели Тавриду, полуостров, очень давно освоенный греками, потом перешедший под власть Византии. Воздух его, напоенный светом и теплом, напомнил им родное Средиземноморье.

Горы, подступавшие к самой воде, покрытые буковыми и дубовыми лесами, представляли собой пейзаж невероятной красоты. Бухты, гавани и заливы казались прямо созданными для судоходства.

Центром фактории они выбрали урочище Кафу, небольшое селение, принадлежавшее племяннику золотоордынского хана Оран-Тимуру. С кочевниками итальянцы договорились. Тем очень понравились генуэзские золотые монеты под названием джоновины. В XIV веке уже существовало капитанство Готия, целая область, управляемая по законам Генуи, но с консулом, выбиравшимся из местной знати сроком на один год. В эту область входили многие современные города Южного берега Крыма: Балаклава, Форос, Алупка, Мисхор, Ореанда, Ялта, Никита, Гурзуф, Партенит, Алушта, Судак, Керчь.

Кафа, которую итальянцы на свой манер называли Каффа, с двумя «Ф», превратилась в большой город с крепостью и населением около семидесяти тысяч человек. Генуэзцев была всего тысяча, остальные — греки, армяне, русские, татары, караимы, евреи.

Преобладали люди православного закона. Но никаких запрещений на конфессии не существовало. В городе мирно соседствовали католические и православные храмы, мечети, кенасы, синагога.

Торговый оборот Кафы, попавшей в центр международной торговли стран Запада и востока, Юга и Севера, был по тем временам огромен. Сюда привозили русские меха и лес, китайский шелк, арабские пряности и кофе, персидские ковры, турецкую кожу и драгоценности, французское оружие. Пользовались спросом у заезжих купцов и местные товары: соль, соленая рыба, икра, пшеница.

Но наибольшие прибыли генуэзцам приносила работорговля. Основными их поставщиками стали крымские татары, регулярно совершавшие набеги за невольниками на южно-русские земли и западный Кавказ. Рабом в капитанстве Готия можно было стать легко. За людьми охотились пираты, промышлявшие на море и даже нападавшие на приморские селения. В рабство продавала своих детей беднота. Власти лишали свободы здешних «маленьких людей без имени» за любой проступок: неуплату налогов, долги, административные нарушения.