С такими словами Козлянинов опустился перед русской путешественницей на одно колено и торжественно склонил голову. Но тесная, узкая каюта капитана не предназначалась для эффектных телодвижений подобного рода. Длинная его шпага, продетая в лопасть лосинной портупеи, концом своим зацепилась за ножку единственного стула, не привинченного к полу. Когда командор поднялся, то стул с шумом опрокинулся. Из-за стены, отделяющей каюту от гардеробной, мгновенно выскочили два верных охранника: черный дог Гринго и рыжий англичанин Бредшоу. Гринго зарычал, оскалив клыки, Бредшоу схватился за кортик:

— What is happened? [34]

— Ша! — по-русски гаркнул на них командор.

Дружная парочка тотчас ретировалась обратно за стену, украшенную большим гобеленом в желтовато-коричневых тонах. Аржанова и бровью не повела. Чуть приподняв подол дорожного платья, она присела перед Козляниновым в глубоком реверансе. Ответ ее прозвучал взволнованно и искренне:

— Благодарю, Тимофей Гаврилович, за честь, ныне мне оказанную. Хоть и недолго мы знакомы, но с первых дней восхищаюсь вашим характером, смелым и великодушным. Однако позвольте мне, слабой женщине, вдове, давно лишенной мужской поддержки, в течение месяца подумать о вашем предложении. Очень многое определит оно в моей жизни, слишком сильно ее изменит…

Тут Флора с признательной улыбкой протянула командору руку в кружевной перчатке. Он припал к ней в долгом поцелуе, затем растроганно пробормотал:

— О, конечно, конечно, дражайшая Анастасия Петровна!

— Скажу два слова о бое с турками, — продолжала она. — Пришел грозный час испытаний. Хотела бы я провести его рядом с вами, мой отважный рыцарь.

Козлянинов колебался самую малость:

— Ладно. Но тогда со шканцев — ни шагу!

Аржанова в знак согласия кивнула головой и заговорила снова:

— Далее, господин капитан. Есть у меня человек, стреляющий отлично. У него — унтер-офицерский штуцер ручной сборки и новейшее прицельное устройство. Пусть он будет подле нас и наготове со своим заряженным винтовальным ружьем.

— Зачем? — не понял Козлянинов.

— Неплохо было бы уже в начале схватки нейтрализовать у неприятеля всех начальствующих лиц…

— При беспрестанном движении волн и паутине корабельных снастей полагаю сие маловероятным… — моряк задумался. — Впрочем, спорить не стану. Давайте вашего стрелка!..

Весело заливались на верхней палубе «Хотина» три дудки. Боцман Белоглаз и два его помощника-боцманмата играли любимейшую из своих мелодий: сигнал «Ступай к чарке!» Они сзывали экипаж на общее построение потому, что приближался «адмиральский час», или время от одиннадцати до двенадцати часов утра, когда матросам, солдатам и канонирам раздавали винные порции. Для того ботелер выносил к грот-мачте изрядных размеров деревянное ведро, схваченное железными обручами. В него вмещалось 170 чарок, каждая объемом около ста граммов.

Церемония раздачи имела вид несколько торжественный. Нижние чины по очереди подходили к грот-мачте, снимали шапки, крестились и подставляли ботелеру собственные кружки. Корабельный виночерпий опускал мерную чарку с длинной ручкой в ведро, после чего переливал живительную влагу в моряцкую посуду, стараясь ни капли не уронить на палубу. За его действиями наблюдали десятки глаз, среди них — капитан и вахтенный офицер — и ошибиться тут было никак не возможно.

Раздачей красного подогретого вина на Российском военном флоте отмечали среду, пятницу, субботу и воскресенье. В другие дни недели нижним чинам отпускали по две кружки пива. Однако пиво считалось напитком обыденным, просто способствующим лучшему пищеварению. Получали его, налитое в жбаны, на камбузе «уполномоченные» от капральств (в капральстве — семь человек. — А. Б.) вместе с «братскими бачками», то есть большими глубокими мисками, куда повара накладывали кашу или наливали щи, предназначенные всем членам данного капральства.

Сегодня, в пятницу, на обед, как всегда, полагалась рыба — сельдь пряного посола, по штуке на человека и весом не менее 450 граммов. В «братских бачках», розданных очень быстро, находилась густая овсяная каша. Козлянинов, желая подкормить людей после шторма и перед боем, распорядился сверх нормы выдать каждому по стандартной восьмидесятиграммовой порции коровьего масла. С ним каша стала гораздо вкуснее и питательнее.

«Хотин», уже снабженный «лиселями», шел, чуть накренившись на правый борт, со скоростью одиннадцать узлов. Ветер силою в четыре балла — мечта моряка — дул как раз в нужном им направлении: на северо-запад. Паруса, осиянные солнцем, туго выгибались на реях и немного напоминали облака, но только рукотворные.

Командор не спешил уходить со шканцев.

Улыбаясь своим мыслям, он вдыхал свежий морской воздух полной грудью, иногда прикладывал к правому глазу подзорную трубу и видел, что турецкая шебека, идущая впереди, неминуемо приближается. Почему-то она несла только треугольный «латинский» парус на бизань-мачте и трапециевидный на грот-мачте. Фок-мачта, наклоненная вперед, изредка покачивалась и парусного вооружения не имела, что мешало османам двигаться быстрее, чем российский флагманский корабль.