— Он будет умолять о скорой смерти, и даже тогда я не сразу убью его.

— Попробуй, — спокойно ответил второй и встал, — новые указания получишь позже.

Встреча была окончена.

Георгий сидел на крыльце, положив голову на руки. Прохладный утренний ветерок щекотал загорелую кожу — сотник вышел, не надев даже рубахи.

Хотя сейчас он переживал самый счастливый период своей жизни, тревожные думы не могли его оставить. Мысль о том, что он так и не нашел ответов на интересующие его вопросы, не давала ему покоя.

Медленно он встал, направился к бочке с дождевой водой. Из нее Олеся поливала не так давно разбитый огород. Зачерпнув полную пригоршню прохладной воды, умыл лицо.

Холодные ручейки потекли на грудь и плечи. По коже пробежали мурашки.

Мысли так же торопились, толкая друг Друга.

Кто хотел убить князя?

Кто велел кочевникам напасть на скит?

Кому выгодно поссорить князя с Ордой?

Сотню раз Георгий задавал себе эти вопросы и не находил ответа.

Внезапно сотник развернулся и вошел в дом. Решительным шагом он направился к лавке, где вчера оставил оружие и одежду. На ходу вытеревшись рушником, стал натягивать рубашку.

— Ты что встал так рано? — послышался сонный голос Олеси.

— Не спится что-то, ты не вставай, душа моя.

Георгий услышал, как Олеся, не послушавшись, завозилась, набрасывая что-то на себя.

— Ты куда? — испуганно спросила она, появившись в дверном проеме и увидев, как сотник берет оружие.

Георгий улыбнулся.

— Скоро вернусь. Дело одно есть.

— Ты… к князю?

— Нет, не к нему, — сотник подошел к жене и поцеловал горячие со сна губы, — не волнуйся, скоро буду.

Резко развернулся и вышел.

Олеся еще какое-то время слышала в утренней тиши шаги Георгия.

Что мне еще разрешено, кроме как любить тебя?

Сотник держал путь в темницу к боярину Бориславу. Точнее сказать, место, где находился боярин, вовсе не было темницей. Князь Даниил велел держать его под замком, но не допускать, чтобы Борислав терпел лишения, — у князя были на его счет какие-то соображения. Место, где маялся в одиночестве боярин, держалось в тайне, однако сотник его знал. И сейчас, пройдя несколько длинных коридоров и поворотов, он наткнулся на охрану. Против ожиданий, дружинники бодрствовали и службу несли исправно, что приятно удивило сотника.

Охрана молча расступилась, узнав Георгия. Один, погремев ключами, открыл тяжелую дверь, пропуская вперед.

Его взгляду открылась комната с низким потолком. В небольшое оконце заглядывало яркое утреннее солнышко. Под окном стоял стол, за которым сотник и увидел боярина Борислава.

У Георгия сложилось впечатление, что боярин либо очень рано встал, либо вовсе не ложился. А еще ему бросилось в глаза, как изменился Борислав с тех пор, как сотник видел его в последний раз на том злополучном пиру. Круги под глазами, богатая одежда висит мешком.

Неужто голодом морили? Навряд ли. Не стал бы князь поступать так даже с изменником. Чай, не болен?

Тем временем Борислав, увидев вошедшего, встал, молча рассматривая сотника.

— Будь здоров, боярин, — поприветствовал его Георгий.

— Какой я теперь боярин, — вместо приветствия произнес Борислав.

В голосе его не было сожаления. Просто безразличие к своей участи.

— Присядем? — спросил сотник.

Молодой боярин пожал плечами.

— Как скажешь, здесь ты хозяин.

Георгий сел напротив Борислава, надеясь, что начало разговора само сложится, однако боярин не спешил брать инициативу в свои руки.

Повисло напряженное молчание.

Наконец Борислав задал вопрос, который сотник ожидал услышать.

— Зачем ты пришел? Ты принес вести от князя?

Георгий вздохнул. Ему не хотелось обманывать узника, поэтому он совершенно откровенно признался.

— Нет. Я пришел по своей воле.

Немного помолчал и добавил:

— Мне нужна твоя помощь. Над князем нависла опасность.

Лицо Борислава выразило удивление, которое он испытал при этих словах.

— Ты ничего не перепутал? Княжеский любимец просит помощи у изменника, сидящего под замком?

— Я прошу помощи у боярина, чья совесть не позволила ему совершить непоправимое зло.

— Как ты можешь знать, что я не раскаиваюсь в этом? Я же потерял все! Дом, семью, власть, богатство.

— Я знаю. Но верю тебе. И князь верит, иначе ты уже давно кормил бы воронье или влачил жалкое существование в соляной яме.